Лоис Буджолд - Барраяр

Поразмыслив, Корделия пришла к выводу, что больше всего ее тревожит анонимность покушения. Если убийцей может оказаться любой, слишком велик соблазн подозревать каждого встречного. Похоже, сумасшествие здесь вроде гриппа – барраярцы заражают им друг друга. Ей оставалось лишь надеяться, что Иллиан и Негри совместными усилиями вскоре добудут какие-нибудь конкретные факты. Она загнала все страхи в крошечную каморку под сердцем и заперла их на замок – рядом со своим ребенком.

В эту ночь они долго лежали без сна, тесно прижавшись друг к другу. Говорить было не о чем, да и не хотелось. «Он промахнулся. Значит, идем дальше. До следующего покушения».

День рождения императора по традиции широко отмечался, и энтузиазм барраярцев ничуть не уменьшило то, что из-за смерти Эзара и воцарения Грегора они праздновали его второй раз в году. Во всех богатых домах задавались пиры, устраивали танцы, принимали ветеранов. Повсюду вспыхивали никем не контролируемые фейерверки, и Корделия подумала, что для государственного переворота или внезапного нападения на столицу лучшего дня не выбрать: в таком шуме никто не заметил бы даже артиллерийского обстрела. Треск бесчисленных петард начался еще на рассвете.

Дежурные охранники, давно привыкшие вскидываться при всяком неожиданном шуме, были напряжены до предела. Впрочем, пара новичков попыталась внести в праздник свою лепту, устроив собственный фейерверк в саду. Тут же у них состоялся короткий, весьма нелицеприятный разговор с начальником охраны. Позже Корделия видела, как они выносят мусор под командой насмешливой горничной – а младшая судомойка и помощник повара радостно помчались по домам, получив неожиданный отпуск.

Корделия отклонила приглашение посетить военный парад, дабы сохранить силы для вечернего мероприятия (как ей дали понять – самого важного в году): торжественного обеда в императорском дворце. Ей хотелось повидать Карин и Грегора – пусть даже мимолетно. К тому же можно было не сомневаться в том, что одета она будет, как подобает ее положению на Барраяре. Леди Форпатрил, досконально изучившая барраярские моды для беременных и обладавшая прекрасным вкусом, сжалилась над беспомощной инопланетянкой и взяла над ней шефство как модельер и эксперт.

Благодаря ее заботам Корделия чувствовала себя уверенно в превосходно скроенном шелковом платье цвета изумруда, волнами спадавшем от плеч до пола, и широком жилете из мягкого кремового бархата. Живые цветы, искусно вплетенные в ее рыжие волосы чудодеем-парикмахером, присланным Элис, элегантно дополняли туалет. Подбор нарядов, как и неукоснительное следование церемониалу, давно уже стал здесь национальным видом искусства, таким же сложным, как бетанский макияж для тела. На реакцию мужа Корделия не полагалась, но восторженные восклицания горничных убедили ее, что мастера поработали на славу.

Скоро в холл спустились оба Форкосигана и лейтенант Куделка. Адмирал и лейтенант были в дворцовых красно-коричневых мундирах, а старый граф – в своем роскошном коричнево-серебряном камзоле, предназначавшемся для особо торжественных случаев. Друшикко, сопровождавшая Корделию, была в наряде тех же тонов, что и хозяйка. Покрой ее одежды был рассчитан на то, чтобы не стеснять движений и скрывать вооружение и комм-устройство.

Несколько мгновений все молча восхищались друг другом, затем направились к выходу. Регентский кортеж ждал у дверей. Адмирал подсадил жену в машину, но сам отступил назад:

– Увидимся во дворце, дорогая.

– Что? – Она обернулась. – О! Значит, второй автомобиль… это не просто из-за того, что нас много?

– Нет. Мне кажется… разумным, чтобы с этого дня мы с тобой ездили в разных машинах.

– Да, – чуть слышно сказала она. – Конечно. Он кивнул и отвернулся.

Будь проклята эта планета. Она отобрала еще одну часть их жизни. У них и так почти нет времени, чтобы побыть вдвоем, и даже эта крошечная потеря причиняет боль.

Рядом с Корделией сел граф Петер. Друшикко устроилась напротив, и машина плавно вывернула на улицу. Корделия прижалась носом к стеклу, пытаясь увидеть адмиральский лимузин, но тот отстал и оказался вне поля зрения. Вздохнув, она отвернулась и села прямо.

Желтое солнце садилось в серую гряду облаков: в прохладном осеннем сумраке начали зажигаться фонари. Город казался строгим и немного печальным. Сейчас Корделию даже обрадовали шумные толпы, высыпавшие на улицы по случаю торжеств. Праздничный фейерверк напомнил ей обычай древних жителей Земли стучать в тазы и стрелять из ружей во время лунных затмений, чтобы прогнать небесного дракона, пожирающего светило. Эта странная осенняя печаль… она может поглотить неосторожную душу.

Узловатые пальцы графа теребили коричневый шелковый мешочек с вышитым гербом Форкосиганов. Корделия с интересом посмотрела на него:

– Что это? Старик чуть заметно улыбнулся и протянул ей мешочек:

– Это называется кошелек. А в нем – золотые монеты.

Опять народное искусство! Мешочек и его содержимое были удивительно приятны на ощупь. Она провела рукой по шелку, восхищаясь вышивкой, и вытряхнула на ладонь несколько сверкающих кружочков со сложной чеканкой.

– Очень красиво. – Ей вспомнились почерпнутые откуда-то сведения, что в Период Изоляции золото считалось на Барраяре исключительно ценным веществом. В ее бетанском сознании слово «золото» ассоциировалось с чем-то вроде «полезный металл, применяемый в электронной промышленности», но древние относились к нему чуть ли не с мистическим обожанием. – Это что-то означает?

– Ха! Еще бы. Это подарок императору ко дню рождения.

Корделия представила себе, как пятилетний Грегор играет с кучкой золотых монет. Интересно, что он будет с ними делать – построит пирамидку? Она надеялась, что император уже вышел из того возраста, когда любой привлекательный предмет отправляется в рот: таким увесистым кружочком недолго и подавиться.

– Думаю, Грегор будет очень рад, – скрыв сомнения, проговорила она. Граф засмеялся.

– Ты не понимаешь, что происходит, да? Корделия вздохнула:

– Как обычно, сэр. И рассчитываю на вашу подсказку.

Она откинулась на спинку сиденья, приготовившись слушать. Граф со временем даже полюбил объяснять невестке барраярские обычаи – ему было приятно обнаружить очередной закоулок ее бетанской безграмотности и заполнить его барраярской информацией с собственными комментариями. А Корделия уже пришла к убеждению, что, читай он эти лекции еще хоть двадцать лет, – она не перестанет изумляться очередной загадкой барраярских нравов.

– День рождения императора – традиционная дата окончания финансового года в каждой графской провинции, – начал старый Форкосиган. – Иначе говоря, это день уплаты налогов – но вот только форы налогом не облагаются. Это несовместимо с нашим достоинством. Вместо этого мы преподносим императору подарок.