Лоис Буджолд - Танец отражений

– Отлично. – Его сердце забилось быстрее. Он замаскировал свое тяжелое дыхание под долгий вздох. – Давай, пойдем.

– Давай… сперва проверим связь в наших шлемах, а? – отозвался Торн.

Хорошая мысль: сделать это в тихой каюте, а не в шуме, возбуждении и напряженной обстановке десантного катера. – Хорошо, – ответил он и хитро добавил: – Не торопись.

В командирском шлеме использовалось больше сотни каналов связи, даже в этой ограниченной вылазке. Дополнительно к прямой голосовой связи с «Ариэлем», Торном и каждым десантником, на корабле, на катере и в самом шлеме были боевые компьютеры. Здесь были данные телеметрии всех видов, индикатор мощности оружия, сведения о тыловом обеспечении. Во все шлемы десантников были встроены видеокамеры (так что он мог видеть то же, что видят они, в инфракрасном, световом и ультрафиолетовом диапазоне), а также полномасштабный звук, медицинская телеметрия и головидеокарта. Голокарта интерната для клонов была специально занесена в память шлема, туда же был предварительно загружен план атаки и действий на случай некоторых непредвиденных обстоятельств. Были и каналы, предназначенные для того, чтобы на месте перехватывать вражескую телеметрию. Торн уже зафиксировал частоты комм-линков охранников Бхарапутры. Была даже возможность перехватывать передачи коммерческого вещания с планеты, к которой они приближались. Когда он пробегал по этим каналам, эфир на мгновение наполнила резкая музыка.

Они закончили проверку, и оказалось, что они с Торном уставились друг на друга в неловком молчании. Лицо Торна было осунувшимся и встревоженным, словно тот боролся с каким-то подавляемым, загоняемым вглубь чувством. Вины? Странное впечатление. Конечно же, нет. Торн не мог его раскусить, а то объявил бы отбой всей операции.

– Нервы шалят перед боем, Бел? – непринужденно произнес он. – Я-то думал, ты любишь свою работу.

Торн, вздрогнув, очнулся от своей рассеянности и прекратил жевать губу. – Да, люблю. – Капитан глубоко вздохнул. – Приступим.

– Пойдем! – согласился он, и наконец-то вышел из своей уединенной кабины-берлоги в ярко освещенный коридор: в населенную людьми реальность, созданную его собственными – собственными! – действиями.

Шлюзовый коридор катера напоминал картинку первой встречи, только прокрученную в обратном направлении: гигантские, неповоротливые десантники-дендарийцы один за другим покидали коридор, а не заполняли его. В этот раз они казались спокойнее, не вели себя так по-дурацки, не острили. Более по-деловому. И еще теперь у них были имена – заполонившие его командирский шлем, – которые позволят ему их не путать. На каждом из них была того или иного вида полуброня и шлем, и они несли множество тяжелого вооружения плюс к такому же ручному оружию, какое было у него.

Он осознал, что теперь, когда он знает историю чудовищного сержанта, то глядит на нее другими глазами. В журнале было сказано, что ей всего девятнадцать, хотя выглядела она старше. Четыре года назад, когда Нейсмит похитил ее из Дома Риоваль, ей было всего шестнадцать. Он украдкой покосился на нее, пытаясь увидеть в ней девочку. Его самого забрали в четырнадцать, восемь лет назад. Сроки их пребывания в Доме Бхарапутра в качестве пленника и генетического конструкта частично совпадали, хотя он ни разу ее не встречал. Исследовательские лаборатории генной инженерии были в другом городе, нежели основной хирургический комплекс. Дом Бхарапутра был обширной организацией, в некоем странном джексонианском смысле – почти отдельным государством. Если не считать, что на Единении Джексона не было государств.

Восемь лет. «Никого из тех, кого ты знал, нет в живых. Ты ведь понимаешь это, верно?»

«Если я не могу делать то, что хочу, то по крайней мере сделаю то, что могу.»

Он шагнул к ней. – Сержант Таура! – Она обернулась, и брови у него в изумлении поползли вверх. – Что это у вас на шее? – На самом деле, он прекрасно видел, что: широкий и пушистый розовый воротник. Он подумал, что правильным вопросом было бы: « Зачем это у вас на шее?»

Она… улыбнулась ему (он посчитал, что эта отталкивающая гримаса была улыбкой) и распушила воротник еще сильнее своей огромной когтистой рукой. Сегодня вечером лак у нее на когтях был ярко-розовый. – Как думаешь, это сработает? Мне хотелось надеть что-то, чтобы не испугать детишек.

Он оглядел снизу вверх два с половиной метра полуброни, камуфляжа, башмаков, патронташей, мускулов и клыков. «Почему-то мне кажется, что этого будет недостаточно, сержант…» – Разумеется… стоит попробовать, – выдавил он. Значит, она сознает, насколько необычен ее внешний вид. «Идиот! А как с ней может быть иначе? Ты же сознаешь необычность своего.» Теперь он почти жалел, что раньше, во время путешествия, не осмелился выбраться из своей каюты и познакомиться с ней. «Девочка из моего родного города».

– На что похоже это ощущение – возвращаться назад? – внезапно спросил он, кивком куда-то в неопределенном направлении обозначив приближающуюся зону высадки в Доме Бхарапутра.

– Оно странное, – призналась она; ее густые брови нахмурилась.

– Тебе знакома эта посадочная площадка? Ты когда-нибудь раньше здесь была?

– В этом медкомплексе – нет. Я почти никогда не покидала генетической лаборатории, если не считать пары лет, которые я прожила у нанятых для меня приемных родителей. А это было в том же городе.

Она повернула голову и голосом на октаву ниже рявкнула приказ о погрузке оборудования одному из своих людей. Тот ответил коротким взмахом руки и поспешил повиноваться.

Затем она повернулась к нему, и ее голос снова смягчился до застенчивого, сдержанного и легкого тона. Ничем другим она не демонстрировала интимность их отношений, неуместную на службе; похоже, они с Нейсмитом были осторожными любовниками, если вообще были. Это благоразумие его успокоило. – Я не особо выходила наружу, – добавила она.

Он сам понизил голос. – Ты их ненавидишь? – «Как я». Еще один своего рода интимный вопрос.

Ее большие губы задумчиво скривились. – Думаю… они ужасно обращались со мной, когда я росла, но в то время мне это не казалось жестоким. Было множество неприятных анализов и исследований, но все они были для науки, в них не было намерения сделать мне больно. И мне действительно не причиняли настоящей боли, пока меня не продали Риовалю, когда отменили проект с супер-солдатами. То, что хотел сделать со мной Риоваль, было дико и неестественно… но это просто в природе самого Риоваля. Это все Бхарапутра. Которому не было до меня дела. Который выбросил меня прочь. Это было больно. Но когда появился ты … – Она просветлела. – Рыцарь в сверкающей броне и все такое прочее.