В Бирюк - Гоньба [СИ]

Про эти дорожные сценки… я — уже. И — неоднократно.

Выскочили к Кучково. Я ж тут недавно…! «Шумел, горел пожар московский, Дым расстилался по реке».

Фигня, Ванюша. Русь такой мелочью, как каверзы твоей лысой тыковки — не прошибёшь. Башни — сложены, пряслы — поставлены, люди на стенах суетятся. Внутри… Мельком со стороны глянул — пожарища видны. Хотя есть, в немалом количестве, и новые усадьбы. А посады, которые мы не жгли — даже больше стали.

Андрей восстанавливает погибшую крепостицу. Люди приходят. Кто неволей — княжескую повинность исполнять. Кто за денежку.

Я несколько взволновался: вдруг опознает кто.

Отнюдь. Сам-то я не маячил сильно, не торчал да не болтал. Слушал больше.

Интересно: народ про мой здешний плен, «русскую дыбу» в застенке, про штурм, «литву», пожар… — и не вспоминает. Я ж тут чуть не помер! Неоднократно! Напрягался, рисковал, геройничал… Только про Кучковичей поймал одну расплывчатую фразу:

— Раньше, грят, лучше было.

А так-то… люди говорят о сегодняшнем. Что съел, чего сделал, какой мудак десятник, чего где болит, кто кого трахнул, когда в церкву итить, когда домой отпустят…

Смотри-запоминай, Ванятка. Вот так здешняя «глория» того… «мунди».

Не признал меня никто. Да и то сказать: пришли затемно и ушли под звёздами.

Что на Руси хорошо, так это зима. На реках лёд… ровный. Летом по здешним лесам так не поскачешь. И — снег. Он — белый. При свете звёзд…

А уж как луна вышла — и вовсе… Глаз красотой захлёбывается! И мы в этом… холодном серебре — скок-поскок. А по краям — чёрный лес стоит. Как в самом начале. Как в мои первые часы после «вляпа».

Как давно это было! Какой я тогда был… глупый. Ничего не понимал! Посадили бы меня в те поры на коня — и версты не проехал, слетел бы. А теперь… Не скажу чтобы уж так уж… Вот, к примеру, Чарджи… Но ведь выучился! Одно из многих умений которые дала мне «Святая Русь». А я — смог принять. И — не околеть от такой науки.

Забавно мне — множество коллег-попандопул изображают из себя «источник мудрости». Это неверно — в «источник» водицы со стороны не добавишь. А здесь без этого никак. Не умеешь, не хочешь учиться у аборигенов — сдохнешь. А учить тебя никто особо не будет. Смотри, думай, делай. На каждого туземца смотри! Как он путилища расправляет, как жеребцу своему яйца моет… Не увидел, проспал, не понял… Хорошо, если просто стремя потеряешь да в снег улетишь. А то — голову сломаешь или коня угробишь.

А ещё попандопулы, почему-то, красоты не видят. Красоты «мира вляпа». Он им чужой? Красота — соразмерность, воспринятая с первым вздохом. Красивое — всегда своё.

Полтораста вёрст прошли в один день. До Волока Ламского.

Боголюбский, едва утвердившись в Суздальском княжестве, поставил (в 1160 году) здесь крепость. Хотя городок, по упоминаниям в летописях, старше Москвы на 12 лет. Тот Боголюбовский крепостной вал и в 21 веке видать. Улица так и называется — Горвал. Забавная улочка: музей, отель и СИЗО.

Волок. Между Ламой — притоком Шоши. Которая приток Волги. И Волошней. Которая приток Рузы, которая приток Москва-реки.

Назначение речки — в названии видать. Наследие «устной лоции». Как «Брокхист» — в Куршской косе.

Горка с городком. У подошвы в пол-охвата — волок. Вёрст 8-10. Волок сухой, но плоский — вверх сильно тащить не надо.

Крепость ставит Боголюбский. А вот перетащили городок на это место — до него. Изначально поселение было выше по Ламе. Перетаскивать городки на Руси — манера давняя.

В 1178 году (в РИ) Всеволод Большое Гнездо выжжет в дым городок, попавший под власть Новгорода. Потом Батый, Дюденева рать, тверские князья…

Место настолько важное, что будет здесь (с конца 13 века) — редкое на Руси явление — совместное владение Новгорода и Москвы. Два посадника разом сидеть будут. Пожалуй, здесь самая южная точка проникновения Новгорода.

После Батыя Залесье было очень слабенькое. Новгородцы и прибрали «что плохо лежит». Может, считали это место своим, «исконно-посконным»: здесь, ещё со времён племенных, между ареалами кривичей и вятичей пятно расселения ильменских словен. Есть и погребальный курган с каменной обкладкой по словенскому обычаю.

Потом придёт Иван Калита. Посадник которого — новгородского выгонит. И будут тут жить не словены, кривичи или вятичи, а просто — люди русские.

Дальше — обычная судьба исконно-посконного русского городка — татары, литовцы, поляки, немцы. Ольгерд, Тохтамыш, Свидригайло, Сигизмунд, Федор фон Бок…

Проводник ведёт… нехорошо. Можно ж было идти по Москве-реке до самого верху. Или, хоть бы и по Рузе, но тоже — к истокам. Там ещё одна Яуза есть, в Гжать впадает. Тут рядом ещё и третья Яуза есть. Но она от Ламы с другой стороны.

В 21 веке в верховьях будет цепочка водохранилищ — Верхнерузское, Яузское, Вазузское. Так бы мы выскочили к Вазузе. Довольно низко, близко к Зубцу. Не в самый её верх, где, загибаясь вокруг возвышенности, будет она обтекать Хмелиту с усадьбами Грибоедова и Нахимова, Богородицкое поле. И самое высокое место Смоленско-Московской возвышенности — деревеньку Ломы — 320 м. над уровнем моря.

Вот растают все ледники в Арктике и Антарктике. Всякие Амстердамы с Нью-Йорками — поплывут. А Ломы — нет. «Ломы не проплывали?» — можно не спрашивать.

Водораздел Днепра, Вазузы и Москвы-реки, здесь столетиями была граница между ареалами балтских и угро-финских племён. Нынче всё это — «Святая Русь».

Но проводник не ведёт в те края.

«Выигрывая в расстоянии — проигрываем в скорости» — золотое правило механики. Кто это сказал? Архимед?!

Грек Сиракузский! Ты зачем русские дороги по своему «золотому правилу» сделал?!

Мы идём «торными путями». Которые — под новгородцев. Отсюда — к Волге, потом вверх к Твери, оттуда по Тиверце к Торжку (Новый Торг). Нам — здоровенный крюк к северо-востоку до городка Шоши.

Бывал я здесь во время Бряхимовского похода. Вспоминали тогда лихость смоленских стрелков, моего Акима Рябины выучеников, что подошли к валу и точным густым боем сбили защитников. Так, что штурмующие полезли на стену как к себе во двор.

Тоже Андрей обустраивает — нет уже следов пожарищ, на трёх-ярусной деревянной колокольне — наблюдатель.

Думали в Шоше передохнуть и дальше пойти, но, пока я с конями возился, тутошний мужичок, который нам помогать да указывать на двор вышел, ляпнул из местных новостей:

— …Вот теих болтунов тысяцкий побил да в поруб вкинул. Завтрева пороть будет. На площади. Кнутом. Чтобы, стал быть, людей православных, сказками не прельщали, в чужие-то земли не сманивали.