Quiet Billie - The Promise Land [СИ]

Именно поэтому он решил следующий день провести с другом. Несмотря на то, что Блейн явно раскаивался, а Курт вполне готов был его простить, он все же считал, что побыть в одиночестве Андерсону необходимо.

Себастиан был непривычно тих, даже когда Хантер появился утром в столовой, он не поднял головы от подноса. Это немного настораживало Курта, но он решил, что лучше промолчать. Видимо, Смайт не намеревался признаваться никому, Курту в том числе, и вчерашний инцидент выбил его из колеи.

Растормошить его удалось немногим позже, когда друзья стояли на излюбленной ими платформе. Курт пытался выведать, откуда у Себастиана такой талант к рисованию, и тогда Смайт, смилостивившись, поведал ему свою историю.

После услышанного Курт перестал удивляться, почему Себастиан такой закрытый и холодный по части отношений. Когда ему было пятнадцать, он жил во Франции и там познакомился с одним художником по имени Филипп. Молоденький и наивный, Себастиан верил во все, что тот ему говорил. Смайт не любил его, но ему нравилось чувствовать себя таковым. Да и какая любовь может быть в пятнадцать лет? Тогда бушуют гормоны, а любое чувство не более чем преувеличенная иллюзия.

Это было как в старых романтических фильмах: красивые слова, долгие объятия, теплые утра и горячие ночи. Филипп неустанно повторял, как он любит Себастиана, особенно, когда рисовал его. Ну а Смайт впитывал все это, как губка, расслабляясь и растворяясь в отношениях. До тех пор, пока однажды Филипп просто не ушел, оставив все картины с Себастианом брошенному и растерянному мальчику.

— И ты так и не узнал, почему он ушел? — тихо спросил Курт, когда Смайт замолчал. Он просто не мог поверить, что можно было быть таким жестоким.

— Сказал, что я его больше не вдохновляю, — пожал плечами Себастиан. — Он оставил записку, на которой значилось, что я могу делать с картинами что угодно. Они ему больше не нужны. «Ты перестал быть тем цветком, что радовал меня, Себастьян», — пискляво спародировал его голос Смайт, сделав акцент на второй части своего имени.

Во время рассказа он оставался непривычно отстраненным, будто ему было все равно, но Курт чувствовал, какая ненависть крылась в голосе Себастиана. Было предельно ясно, что после случившегося он понял, что любви, как таковой, не бывает вовсе. А все, что под ней скрывается, лишь иллюзия, созданная для того, чтобы затаскивать глупых и наивных дураков в постель.

— Но рисовать ты начал почему? — Курт не мог понять: если человек ударил по чувствам Себастиана так сильно, то стоило ли вообще ему уподобляться.

— Он меня учил, пока мы были вместе. Даже выставили раз на его выставке мою работу, которую тут же купили, — Смайт усмехнулся. — А когда Филипп сбежал, я решил, что однажды я стану лучшим художником, чем он. И тогда он поймет, каким дураком был, но уже будет поздно, — он вздохнул. — Сейчас я понимаю, насколько глупа эта идея вообще.

Они стояли в тишине, и Курт размышлял об услышанной им истории. В теории, он представлял, что такое возможно, он даже сталкивался с ложью в отношениях, был ее свидетелем (повезло, что не в собственных), но все равно не понимал, почему люди продолжают врать. Ведь это единственный тип человеческих отношений, по его мнению, требующий предельной искренности.

Он даже не смог соврать Блейну. Не смог промолчать, что у него появился друг. Просто друг, никакой романтики, но Андерсон тут же почуял угрозу. И та назойливость, с которой он принялся досаждать Курту (постоянные звонки в неудобное время, смс-ки каждые полчаса) заставляли его попросту выключать телефон. После чего, естественно, его ждали еще более гневные звонки и сообщения.

Курт не мог понять, почему Блейн вообще был способен простить его, ведь, по сути, это Курт стал инициатором их разрыва. Но, наверное, душа Блейна Андерсона навсегда останется для него загадкой. Ровно, как и мотивы его действий. Нельзя сказать, что Курт не был рад тому, что Блейн решил вернуть его, он был счастлив. Но все равно, ему казалось, что есть в этом что-то странное.

В то же время, Себастиан предстал перед ним более реальным, чем был до этого. И у его поведения существовал мотив. Он боялся, что может влюбиться по-настоящему, и если его отвергнут, он попросту этого не переживет. Поэтому разбивать сердца было намного проще, чем позволить человеку поселиться там навсегда.

Как бы там ни было, чем больше Курт его узнавал, тем больше жалости к нему испытывал. Несмотря на всю колкость и язвительность, душа Себастиана была ранимой и тонкой. И Курту очень не хотелось, чтобы кто-то причинил ему боль. Особенно тот, кто так не вовремя нарушил его размышления и созерцания открытого космоса.

Голос бортпроводника раздался по помещению легким эхом, и Курт тут же принялся внимательно слушать, а сердце его заколотилось от волнения.

«Внимание, через полчаса корабль войдет в зону черной дыры, поэтому настоятельно просим пассажиров пристегнуться и не покидать свои каюты», — немного прохладным голосом произнесла женщина, и Курт с испугом посмотрел на Себастиана.

— Думаю, нам пора… — протянул Курт, но Себастиан смерил его отстраненным взглядом.

— Ты иди, я пока хочу побыть один. До дыры все равно еще полчаса, — сказал он задумчиво, и Курт почувствовал, что Смайта и правда лучше оставить одного, таким печальным он казался. И как только Курт направился к мостику, чтобы перейти его, он опасно затрясся, и Курт отскочил в сторону обратно на платформу.

— Вы какого черта здесь делаете? — раздался позади разгневанный голос Хантера. Облегченно выдохнув, потому что Кларингтон сможет безопасно вернуть их в каюту, Курт уже открыл рот, чтобы ответить ему, как вдруг голос подал Себастиан.

— Гуляем, не видно? — он бросил в сторону лейтенанта немного раздраженный взгляд и снова повернулся к иллюминатору. — Хотим насладиться видом ужаса.

Который уже виднелся на горизонте. Курт испуганно смотрел на дыру, которая вовсе не походила на нее. Скорее это был огромный шар, совершенно не отбрасывавший света, привычного для обычных звезд. Но вид завораживал, дыра действительно оказалась внушительной. Никто не знал, что находится внутри. И Курт не желал этого узнавать прямо сейчас.

— Немедленно уходите оттуда, — в голосе Хантера больше не было угрозы. Паника — вот что явственно слышалось Курту. Он повернулся к лейтенанту и заметил, что его взгляд не отрывается от Себастиана. Смайт же, как зачарованный, смотрел на дыру, не замечая ничего, что происходило вокруг.

Мостик снова затрясся. Они подлетели слишком близко к черной дыре, понял Курт. Он схватил Себастиана за руку и потащил прочь, и тот сразу двинулся за ним, хотя и с неохотой. Когда мостик зашатался сильнее, Смайт испуганно замер, боясь пройти дальше, словно его парализовало. Курт смотрел на него с ужасом, не зная, что делать. Ему хотелось скорее перескочить на платформу, которая вела в сторону их каюты и казалась гарантом безопасности. Громко позвав Себастиана по имени, Курт с облегчением увидел, что Смайт наконец-то двигается, правда выглядело это устрашающе, и Курт боялся, что Себастиан рухнет вниз. Но вскоре он оказался рядом, все с тем же испуганным выражением лица, которое было адресовано скорее Хантеру, чем Курту, который все это время держал вытянутой руку, чтобы Курт или Себастиан схватились за нее.