Юрий Тупицын - Галактический патруль

- А чего на тебя смотреть? Небось не красна девица.

- А вы все-таки присмотритесь. Я двоюродный дядя Славки Потехи ной.

Мужчина взглянул в лицо Горова, ахнул и заулыбался:

- Надо же! Вылитый Сергей Васильевич. Как я сразу не углядел? - Мужчина положил доберману на голову руку и сказал доверительно: - Свой, Тарзан, свой!

Пес совсем расслабился, только что хвостом не завилял. Мужчина закинул ружье за спину, подошел к Горову и протянул руку.

- Петухов Алексей Данилыч. А вас как нарекли? - спросил он, уважительно переходя на «вы».

- Горов Николай Нилович. Потехин я по матери.

- Понятно. Издаля?

- Из Сибири, а точнее, из Мирного, где алмазы добывают.

- Куда только наших болоткинских не занесло! По делу или как?

- По делу. - Горов достал из кармана паспорт, в который была вложена доверенность, и протянул Петухову.

- Да ладно, по физике видно, кто вы такой, - на словах отмахнулся мужчина, однако документы взял - и в паспорт заглянул, и доверенность пробежал взглядом. Возвращая документы, он извинительно пояснил: - Стреляли тут в лесу - неподалеку, вроде три выстрела было. Сам-то я не слышал, в доме был. Жена сказала. Я и пошел. Присматриваю я за этим домом.

- Я знаю, Славка рассказывала. Она ведь здесь.

- Да ну! - снова заулыбался Петухов. - В доме?

Заулыбался и Горов:

- Нет. На остров отправилась.

- Лихая девка!

- К вечеру и я к ней отправлюсь.

- Дойдешь ли? Болото тут серьезное, - усомнился было Петухов, но тут же спохватился. - Дойдешь, потехинского ты роду. К тому же сибиряк. Да и дорожку Славка, наверно, показала?

- Само собой.

- Ну, прощевайте, Николай Нилович, - протянул руку Петухов, - другие дома мне посмотреть надо. Стрелял ведь кто-то! Жена говорит, один выстрел вроде как из винтовки был. Не слыхали?

- Нет. Наверно, я в гараже с машиной возился.

- Понятно. Славке привет от дяди Алеши, значит. К ноге, Тарзан!

Горов проводил взглядом широко шагавшего Петухова с доберманом, трусившим у его ноги, закрыл дверь гаража, запер ее на оба замка и направился к задней двери потехинского дома. Ключа от этой двери Горов у Славки не брал, чтобы не возбуждать у нее ненужных и лишних подозрений. Надев спецочки (от контактных линз Горов освободился еще в гараже, когда менял аппаратуру), он осмотрел дверь и зафиксировал проводку сигнализации и положение выключателя, блокирующего подачу сигнала тревоги. Спрятав очки в нагрудный карман, Горов достал оттуда же универсальную отмычку, на которой значилась марка известной нидерландской фирмы, занимающейся изготовлением приспособлений такого рода, с названием «Ловкий Хенки». Но манипулировать отмычкой, как это обычно делается взломщиками и полицейскими, Горову не понадобилось. Он просто заправил в замочную скважину, точнее, вдавил в нее пластичный, похожий на высокосортную замазку щуп и нажал на корпусе отмычки кнопку. Послышалось негромкое гудение, и буквально через секунду на корпусе отмычки, внешне похожей на маленький перочинный нож, загорелась крохотная неоновая лампочка, а гудение стихло. Горов отпер замок, как обычным ключом, распахнул дверь, включил блокировку сигнала тревоги. Только после этого Горов вынул отмычку, захлопнул дверь, запер замок изнутри, поставил его на защелку и задвинул его на щеколду.

Лаз в подпол-хранилище, забранный стальной плитой, Горов обнаружил легко. Но с открытием входа в это в общем-то примитивное, но достаточно надежное хранилище ему пришлось повозиться что-нибудь около четверти часа. Труднее всего было установить, что для включения привода, управляющего защитной плитой, надо поменять местами пробки. Горов даже поаплодировал мысленно умельцу, придумавшему такую хитрую блокировку привода. Впрочем, сказал он себе, самородными умельцами, мастерами на все руки, Россия славилась всегда. Сам дом, в котором размещено самодельное хранилище, поставлен таким мастером.

Спустившись в хранилище, Горов включил софит, полюбовался парадом скрипичных инструментов. Потом выдвинул на середину помещения ломберный столик, закрепил на нем с помощью присоски миниатюрный видеозаписывающий аппарат с монитором и зафиксировал на ленте коллекцию с разным увеличением - сначала общим планом, затем отдельными фрагментами. Кроме того, на фоне экспозиции инструментов с помощью фотополароида он запечатлел самого себя и проверил качество отлично удавшихся цветных снимков. Затем он достал из кейса довольно большой, сравнительно с другой аппаратурой, им используемой, прибор непонятного назначения - с хороший энциклопедический словарь величиной, и водрузил его на тот же ломберный столик. Прибор имел кнопочную систему управления с символикой в виде китайских или японских, по-видимому, иероглифов, маленький экран и развернутую систему индикации. Горов набрал на этой кнопочной клавиатуре задание, поставил точку. Из центра прибора выскочил блестящий штырь с набалдашником, как у трости, высотой около полуметра. После секундной паузы набалдашник медленно развернулся в параболическую антенну метров двух диаметром, сотканную из тончайших, как паутинки, почти невидимых глазу нитей. Подойдя к стеллажу экспозиции, Горов снял с него скрипку Батова, самый ценный инструмент коллекции, вместе со смычком и футляром. Все эти предметы он разместил на паутинной антенне, симметрично расположив их по ее периметру. Антенна, точно живая, как бы обняла до половины каждый предмет, растянув в соответствующих местах свои ячейки. Когда Горов нажал пусковую кнопку прибора, штырь вместе с антенной пришел в медленное вращение, а скрипка, смычок и футляр начали столь же медленно кувыркаться во всех трех измерениях, как будто прибор пристально разглядывал их устройство и запечатлевал в своей памяти, причем скрипичный футляр иногда приоткрывался и снова закрывался. Все это походило на некий загадочный воздушный вальс внезапно оживших творений рук человеческих. Впечатление танца возникало еще и потому, что эта тягучая акробатика предметов сопровождалась не только слабым гудением, но и тихой простенькой мелодией вальсового ритма, которая вызванивалась на неких крошечных колокольчиках. Горов перевел взгляд на видеоэкран прибора, на нем полутенью изображалась вращающаяся паутинная антенна с разнофигурными смятиями структуры в тех местах, где располагались скрипка, смычок и футляр, но самих предметов в этих смятиях не было. Но прошло секунд десять, и в соответствующих местах начали прописываться их контуры, как бы рисуемые тончайшим карандашом сначала при очень слабом, пробном нажатии, а потом при все более сильном и уверенном. Пространственный танец этих крошечных рисованых предметов в точности копировал танец настоящей скрипки и ее принадлежностей.