Валерий Быков - Лузер

-Идём, - сказала Свита.

Мне стало лучше, я пришёл в себя и пошёл вслед за Свитой, с трудом припоминая, куда мы сегодня собирались пойти.

-Куда мы идём?

-Ты хотел поработать в нашей лаборатории, помнишь, у тебя была какая-то теория, мы хотим, чтобы ты прочитал наш отчёт по ней.

-Если честно не помню, потому что теорий у меня было много, и какую ты имеешь ввиду я не знаю.

-Я не ядерный физик, и не знаю чем ты там занимался, я только знаю, что ты очень умный. с тобой поговорит наш корабельный учёный, он объяснит тебе всё.

-Хорошо.

Мы шли в этот раз довольно долго, вероятно лаборатория находилась довольно далеко, шли около километра. Всё это время Свита болтала со мной о ерунде, она вообще постоянно со мной болтала. и это было мило. Я очень радовался этому, в прошлом никто никогда со мной так не болтал. Наконец, мы дошли до какой-то большой двери, она отъехала в сторону, за ней было большое помещение, уставленное кнопочными компьютерами, там сидело два сайруса.

-А, здравствуйте Андрей, знакомьтесь, меня зовут Лун, я здесь главный физик на корабле.

-А на корабле нужен физик?

-Нет, физик на корабле не нужен, но меня забрали с планеты, специально, чтобы я мог общаться с вами. Я долго и тщательно изучал ваши труды, у меня накопились вопросы, ну и кой что я должен вам рассказать. Садитесь.

Я сел на кресло, куда пригласил меня Лун, и тот включил большой экран компьютера, висевший на стене, там появился атом.

-Вы выдвинули теорию, что аннигиляционным синтезом третьего уровня можно управлять через вырожденные переохлаждённые нейтроны.

-Да. Но потребуется создать пулю из сверхплотных атомов, имеющих порядковый номер не меньше четырёхсот в таблице Менделеева.

-Мы смогли воспроизвести ваш опыт, и да параметры самосборки частиц изменились, но мы не получили то, что вы прогнозировали.

-Сверхлёгкие и сверхмаленькие протоны и электроны вы имеете ввиду, с зарядом много меньше единицы.

-Именно.

-Но что-то же должно было получиться.

-Получилось вещество ТМ, которое мы никогда не встречали раннее во вселенной, но оно бесполезно.

-Почему?

-Его частицы слишком крупные, и обладают малой магнитной силой.

-А вы не пробовали повысить температуру.

-Температуру?

-Да, чтобы налипание частиц и самосборка шли иначе... Просто смотрите, введите вот сюда, дополнительную температуру, повысьте с 9трлн К, до 25трлн К.

-Допустим.

-Ваш компьютер может вычислить последствия?

-Нет, там слепая зона, нужно ставить опыт, но как вы планируете повысить температуру?

-Это не сложно, можно выполнить банальным лазером.

-Это не логично, вы хотите и охлаждать и повышать температуру. Смысл действия?

-Нет, мы сначала нагреем, а уж потом остудим.

-Повторить это будет сложно, ведь частицы сталкиваются с огромной скоростью, а потом разлетаются в разные стороны.

-КПД будет низкий, но я уверен, вы сможете получить предсказанный мной результат.

-Мальчики, - обратилась к нам Свита, - вы долго ещё будете общаться?

-Я думаю, пока не надоест, - ответил Лун.

-Я думаю, мне долго не надоест. - Ответил я.

-Я тогда пройду, погуляю, у меня есть пара мелких дел, никак не успеваю их сделать, потому что постоянно с тобой Андрей.

-А что за дела? Я не буду ревновать? - Впервые пошутил я.

-Ой, нет, - она улыбнулась, насколько ящерица вообще может улыбаться, - мне надо написать отчёт, о тебе же дорогой, как ты себя чувствуешь, готов ли ты стать Сайрусом.

-Я понял, ладно, шпионские игры, иди...

Она ещё раз улыбнулась, показала свой длинный язык и ушла. А я сел за ядерную физику, сегодня мы обсуждали многое и долго. Я ещё никогда не был так счастлив, рядом со мной сидел человек, который подобно мне любил науку с детства, он был слабее меня как физик. Но я всё равно мог свободно с ним разговаривать, и поэтому я был счастлив. Ещё никогда на Земле, я не работал так производительно и интересно как сейчас. И в конце, он похвалил меня, и сказал, что сегодня мы сделали очень многое. Даже пошутил, что за такие заслуги, сайрусы должна подарить мне не одну планету, а тысячу.

Спать я лёг в ужасном состоянии, всё чесалось и болело, болели пальцы и не отвалившиеся ногти, болела голова, меня жутко тошнило, а перед глазами была кровавая пелена. Мне снова вводили в организм какие-то биологически активные вещества, сказали, что будет лучше.

Сон был ужасным, я был в школе, совсем маленький, класс так одиннадцатый примерно. Я ухаживал за девочкой, и в этот раз я ей нравился, она общалась со мной, и я почти любил её. А потом пришёл Денис с парнями, и сказал что она его, а не моя, чтобы я даже не думал. Они поймали меня впятером, и мы подрались, я один, а их пятеро, они долго били меня, называли кретином и хлюпиком. В итоге мне пришлось уйти, я не смог сделать ничего.

Здесь был и иной сон, вот я выложил своё стихотворение в Интернет, первое робкое детское стихотворение, попытку, я тогда мечтал стать поэтом. Стихотворение было нежным, и мне показалось очень красивым.

Печально многоточие сюжета,

Несчастных и несбывшихся надежд,

Свои крик души оставив без ответа,

Я убежал туда где её нет.

Двоим нам нету в мире места,

Давно уж потеряли что то мы,

И станет скоро чья-то уж невеста

Она, а мне остались только дни...

И память, и печаль далёкой боли,

И нет надежды быть с ней никогда,

Не знаю я, покончить с жизнью чтоли,

Иль просто всё забыть и навсегда?

И в мире столь далёком и суровом,

Во мгле иных пространств чужих миров,

Мне всё-тки суждено под тьмы покровом,

Вновь полюбить, а может, нет?

Действительно печально в жизни это,

Я так хотел любить её одну,

Но знаю я, давно не мной согрето,

То сердце, что покорно лишь огню.

Я знаю, и лишь помню с болью это,

Но сделать то что должен не могу,

Мне больно, но пускай, уж пусть не спето,

Про то как сильно и давно её люблю...

На моё стихотворение слетелось вороньё наверное со всего Интернета, все вылили на него кучу грязи. Один написал, что в топку, другой сказал, что этим надо в туалете подтираться, третий сказал, что стихотворение писал умственно не полноценный неудачник. Я подумал, и решил больше никогда не писать стихи. Последнее моё стихотворение:

Тебя в историю стихами,

Своими жалкими мечтами,

И всеми добрыми словами,

Впишу, забыв, что между нами,

Стена покрепче адской стали.

И тебя помнить будут вечно,

Не важно, что меня беспечно,

Ты бросила так бессердечно,

Да, в этой жизни всё конечно,

И время очень быстротечно,

Но напишу я безупречно,

И твоё имя словно нечто,

Останется в сердцах навечно.

Так и не было нигде выложено. Я скомкал бумажку, на котором его писал, и потом сжёг. И не важно, что Воланд из Мастер и Маргариты говорил, что рукописи не горят. Я то знаю, горят, и очень даже хорошо. И вообще, зачем писать, если то, что я пишу, если этим подтираются в туалете? Не знаю... С тез пор я замкнулся, учил свою ядерную физику, и не хотел ни с кем более общаться. Впрочем, я каюсь, учил не только ядерную физику, я пытался рисовать цветы, кой-кто сказал даже, что я рисую не плохо, но я также бросил, творческая личность из меня не вышла. И я окончательно замкнулся в себе. Я привык, что всё что могут сказать люди о моём творчестве это грязь. И лишь мой друг, зонд пришельцев, мог меня похвалить и оценить, и именно поэтому я стану Сайрусом, и не буду больше человеку. И да, я хочу быть сайрусом, и я хочу, чтобы всегда рядом со мной была Свита. Психолог, который ценит меня очень высоко, и, наверное, почти даже любит, или как минимум играет в любовь, и будет играть в любовь ещё очень долго. До тех пор, пока я владею знаниями в области ядерной физики. А этими знаниями я буду владеть всегда. И любит она меня именно за мои знания, за то, что я всегда так ценил.