Юрий Берков - Новые кроманьонцы. Воспоминания о будущем. Книга 3

Пока Рита и Георгий укладывали чемоданы, Евгений Робертович отвёл Женю в сторону и тихо сказал: – Вот тебе таблетки. Если поймёшь, что ты беременна, принимай эти таблетки по одной в день, пока не произойдёт выкидыш. Обычно достаточно двух – трёх таблеток. Это не очень полезно для твоего здоровья, но иного выхода нет. Ты поняла?

Женя утвердительно кивнула.

К десяти часам сборы были закончены. Взяли с собой только одежду, да личные вещи. Всё тяжёлое: чёрные кораллы, раковины моллюсков, сувениры, купленные у индейцев, Георгий ещё раньше отправил в Москву контейнером на самолёте.

В половине одиннадцатого Том подогнал к воротам трейлер. Все молча сели на свои места. Разговаривать не хотелось. Всё было уже сказано. Каждый думал о предстоящем полёте, о расставании с Америкой и встрече с Москвой.

Александр в последний раз окинул взглядом великолепную дедушкину виллу, пальмы на берегу, лагуну в которой они ещё недавно купались. Взглянул на одиноко торчащую из воды скалу, на песчаную косу, с которой было связано столько приятных воспоминаний, и на безбрежное море за ней. Чайки по-прежнему летали над лагуной, вылавливая мелкую рыбёшку. Им не было никакого дела до того, что он, Саша, уезжает из Флориды и, может быть, навсегда.

В одиннадцать прибыли в аэропорт Майами. Там было шумно. То и дело взлетали и садились самолёты, подъезжали и отъезжали автомобили, автобусы. Толпы людей то появлялись неизвестно откуда, то исчезали неизвестно куда. Все спешили, шумели. Слышался разноязыкий говор туристов: аристократический английский, крутой американский, смачный испанский, певучий итальянский и только русского не было слышно.

Ребята сидели молча и наблюдали за пассажирами. Евгений Робертович негромко разговаривал с Георгием и Ритой. До Саши доносились слова.

– Гарик, звони мне, не забывай отца. Я вам тоже буду звонить. Когда теперь увидимся, бог знает. Опять я остаюсь один.

– А вы приезжайте к нам, папа, – предлагала Рита. – Гарик до конца года будет дома. У него скоро тренировки, медкомиссия.

– Нет. Не люблю я зиму. Да и делать в Москве мне нечего. А сиднем сидеть лучше здесь, у моря, у себя дома. Может быть, в Вашингтон на недельку как-нибудь съезжу. Навещу старых друзей, приятелей.

Объявили посадку на Вашингтон.

– Ну что, внучата, давайте прощаться, – сказал Евгений Робертович. – Не забывайте деда. Звоните. Приезжайте на следующий год.

Он обнял Валеру, Женю и посмотрел на Сашу, который стоял, опустив глаза, и нервно теребил брючный ремень.

– А ты не хочешь обнять деда? Или ты недоволен приёмом, разбойник? Александр виновато взглянул на Евгения Робертовича и вдруг кинулся к нему на шею. На глазах его выступили слёзы. Ему было искренне жаль расставаться с дедом, жаль, что он огорчил его. Но ещё больше тронуло сердце Саши это ласковое «разбойник», Он понял, что дедушка простил его, что он больше не сердится и что он самый близкий ему человек на свете. Между ними протянулась незримая нить родства, дружбы, привязанности.

Евгений Робертович похлопал Сашу по спине, поцеловал и отпустил. Он заметил слёзы на глазах парнишки, и его сердце наполнилось теплом и нежностью. Они расстались друзьями.

Через несколько минут аэропортовский автобус доставил их к самолёту. Александр сел на своё место и разглядывал лётное поле, здание аэровокзала. Он знал, что там где-то стоит его дед и смотрит на их самолёт, ждёт когда он взлетит и скроется, растворится в голубом бездонном небе Флориды.

Но вот загудели двигатели, самолёт чуть вздрогнул и тронулся, петляя по рулёжным дорожкам аэропорта. Он довольно долго выбирался в конец взлётной полосы, потом остановился, замер на мгновение и с мощным рёвом рванулся вперёд.

Земля стремительно понеслась мимо и ушла вниз. Сашу вдавило в кресло. В иллюминаторе стал виден весь Майами. Александр всматривался в его небоскрёбы, в порт Майами-Бич с многочисленными причалами и пляжами на востоке. Он разглядел даже 120-ти метровую статую Христофора Колумба, которая казалась маленькой статуэткой на фоне безбрежного океана. Потом всё скрылось из вида. Только многочисленные городки, дороги, речки, каналы как в калейдоскопе сменяли друг друга. Впереди блестело озеро Окичёби, вокруг него бесконечные джунгли и бесчисленные плантации винограда, риса, сои. Всё уже голо, пусто.

Через сорок минут приземлились в Вашингтоне. Александр вышел из самолёта и сразу увидел космоплан, пристыкованный к огромному самолёту-носителю. Вокруг него сгрудились машины-заправщики, работала команда обслуживания. Дальше в ряд стояли ещё несколько космопланов.

– Мы на этом полетим? – спросил Александр у Георгия Евгеньевича.

– Наверное, – ответил тот. – Вроде его готовят.

– А чем его заправляют?

– Жидким кислородом и водородом.

– А на Венере вы на таком же летали?

– Нет. Тот был поменьше. И топливо у него было другое. Там очень сложно с кислородом и водородом. Поэтому в космосе применяют ядерное горючее.

– Как это? – не понял Саша.

– Так. Там работают ядерные ракетные двигатели. Они развивают температуру в миллионы градусов и испаряют любое вещество, попавшее в камеру реактора. Обычно это какая-нибудь жидкость, например вода. Она является расходуемым телом и одновременно охлаждает стенки камеры.

– Значит, получается водяной пар?

– Не совсем. При температуре в миллионы градусов пар существовать не может. Он разлагается на кислород и водород. Но и они существуют лишь в виде плазмы. Их атомы утрачивают свои электроны. Ничтожное количество воды способно вызвать мощный плазменный поток, который, вырываясь из двигателя, развивает тягу в десятки тонн. Это по существу фотонный двигатель, т.к. из сопла вырывается мощный поток света.

– А ядерное горючее, оно остаётся внутри?

– Нет. Ядерное горючее – это газ, гексафторид урана. Он радиоактивен и при определённых условиях способен вызвать цепную ядерную реакцию на быстрых нейтронах. Небольшое количество этого газа непрерывно подаётся в реактор и поддерживает реакцию деления ядер урана. Выделяющаяся энергия нагревает воду и разлагает её. В результате образуется мощная струя плазмы, толкающая космоплан вперёд.

– Здорово придумали! – восхищённо заметил Саша. – А почему плазма не прожигает стенки камеры, если она такая горячая?

– Потому что плазма удерживается в центре камеры сгорания мощными сверхпроводящими магнитами и не касается её стенок. Кроме того, стенки как бы потеют, охлаждаются испаряющейся водой.

– Понятно…

Вскоре автобус доставил всех пассажиров в здание аэровокзала и Георгий Евгеньевич предложил всем пройти в ресторан пообедать. Вылет космоплана был назначен на три часа дня, и у них было ещё свободных часа полтора.