Яков Лович - Что ждет Россию [Том II]

Нас зовет Франция — вы слышите ее мольбу? Мы не бросили ее, когда она была окружена могущественными союзниками, неужели мы бросим ее теперь, когда она почти одна?

Загляни, американский гражданин, в свою душу: неужели я не прав? И, если ты согласишься со мною, — бери винтовку и иди на поля Франции! Все за оружие, ибо миру грозит гибель! Америка, вперед!»

И огненная проповедь Эдвина Гарвея имела колоссальный успех. Образовалась могущественная организация помощи Франции, агитация за немедленное выступление велась день и ночь во всех уголках республики. Началось такое сильное общественное движение в пользу войны, что вопрос принял государственный характер и был спешно внесен в конгресс.

Результатом великой работы Эдвина Гарвея было то, что вскоре после начала наступления красных войск на Польшу, Соединенные Штаты объявили войну Германии, СССР и их союзникам.

Лозин приехал в Брюссель вскоре после того, как красные войска, переброшенные на Рейн, повели совместное с германцами наступление на Францию. Союзники уже прошли через Бельгию и вторглись во Францию.

Оставив Веру в Берлине, Лозин приехал к Зиберу, в штаб 2-ой армейской группы, в Брюссель. Штаб занял часть здания парламента и Зибер устроил Лозина в отведенных ему комнатах.

Все с прежним постоянным тайным чувством растерянности и изумления провел Лозин этот период непонятных ему успехов Красной Армии. Он старательно скрывал это чувство от Зибера, он не хотел сдаться и признать, что предсказания красных богов сбываются; он по-прежнему спорил с Зибером и доказывал ему, что торжество красных вождей кончится провалом. Но, в глубине души, он все более и более терял надежду на этот провал, потому что пророчества Зибера сбывались с математической точностью.

Лозин был свидетелем того, как с молниеносной быстротой была раздавлена Польша, как красные армии в назначенное время пришли в Германию и начали посадку в поезда. Он видел, как с правильностью часового механизма работала германская железная дорога и как одна тысяча красных солдат за другой отправлялись на Рейн и дальше. Ни один перебой не нарушил точности этого часового механизма и миллионы советских солдат были переправлены на Рейн с такой быстротой и легкостью, как будто дело шло о куче дорожных чемоданов.

Лозин ехал с армией и видел, с каким энтузиазмом германский народ приветствовал своих союзников. Он видел тысячи доказательств, что Германия не отступит и будет драться до конца, чего бы ей это ни стоило. Шестьдесят германских дивизий — миллион солдат — были брошены в бой, но приток солдат не прекращался и число их давно перевалило за новый миллион.

Германию охватило такое могучее освободительное движение, что ничто в мире, казалось, не могло разбить теперь германскую армию, так как каждый немец выступил на защиту своей свободы и собственного своего благополучия. Лозин видел, как каждый немец — без различия пола, возраста, убеждений, класса — нес на алтарь родины все, что он мог и что было в его силах. На карту были поставлены все национальные, духовные и материальные силы германского народа…

Как и в 1914 голу, германцы потребовали от Бельгии свободного пропуска своих войск. Немецкое командование ждало, что маленькая героическая страна откажет и бросит свои слабые силы на германского Голиафа, как это было в 1914 году и как этого требовало теперь ее соглашение с Францией. Но то, что произошло, поразило Германию и весь мир. Бельгия согласилась пропустить германские войска. В официальной декларации к бельгийскому народу король заявил, что с болью душевной он должен, опираясь на мнение парламента, пропустить германские войска через свою страну. Международная конъюнктура и тяжелые экономические раны создают такое положение, что правительство не может, защищая свою землю, ставить на карту существование и благополучие бельгийского народа и должно подчиниться грубой силе.

Бельгия получила заверения германского и советского штабов, что она не только не потерпит никакого ущерба от прохода союзных войск, но будет щедро вознаграждена за «временное беспокойство». Бельгийский народ призывался к порядку и спокойствию и к воздержанию от всяких эксцессов. И германские войска спокойно прошли Бельгию… В первый же день после вступления в страну германских войск последовал акт отречения от престола и отъезд короля в Англию. Перед глазами короля стоял великий 1914 год; он не мог выдержать национального позора… не мог согласиться с парламентским решением и ушел от своего народа…

Измена Бельгии поставила Францию в тяжелое положение, так как германцы, благодаря пропуску их войск через Бельгию, сумели еще скорее, чем предполагалось, перебросить армию на французско-бельгийскую границу. Французы решили нарушить нейтралитет Бельгии, как это сделали германцы, и бросили навстречу германским войскам в Бельгию часть армии. Грандиозный бой на линии Ат-Курселл-Эталл-Конфлан закончился для французской армии тяжелой неудачей, хотя сначала французы с легендарной храбростью задерживали продвижение 50 германо-советских дивизий. В районе Брие французы залили наступающих красных таким ураганным огнем, а черные войска атаковали их с такой бешеной яростью, что фронт VIII советской армии был прорван и лишь прибытие пяти дивизий из резерва спасло VIII армию от полного разгрома. Зато на севере, от Вире до Эталла, IV, V и VI советская армии нанесли крупное поражение французам, раздавив их своей численностью и буквально уничтожив грандиозной авиаатакой, а в районе Бренн-ле-Суаньи I и II германские армии совершенно разгромили французскую армию и взяли около ста тысяч пленных.

Эти страшные удары заставили французские армии быстро отойти назад. Германо-советские войска шли по пятам и не давали французам использовать природные препятствия и заготовленные заранее укрепленные позиции. Вообще, благодаря молниеносности наступления германо-советских войск, о позиционной войне, подобной той, которая велась с зимы 1914 года по 1918 год, не могло быть и речи, — и в этом был трагизм положения Франции, так как ей не давали возможности использовать для упорной защиты все свои силы и заранее приготовленные позиции.

Не оправдались самонадеянные надежды Франции и на свой авиафлот. Как уже упоминалось, ему был нанесен ужасный удар. Почти полное господство в воздухе оказалось в руках германцев и большевиков.

Между прочим, вопреки предсказаниям романистов и фантазеров, обе стороны избегали налетов на вражеские столицы. Если и были грандиозные воздушные атаки, то только на крепости, базы и порты. Париж, Берлин, Москва, Лондон, Вена. Белград и др. столицы массовым нападениям неприятельских авиафлотов не подвергались. Чем объяснить такое деликатное поведение смертельных врагов? Едва ли великодушием. Вероятно, их все же удерживала боязнь мирового общественного мнения. Однако, все, кто мог, бежали из больших городов, а оставшиеся не выходили на улицу без противогазов.