Рэки Кавахара - Accel World 13: Пылающий огонь у водной глади

— Хорошо… спасибо.

Харуюки кивнул, а затем перевёл взгляд на стоящего за занавеской с обеспокоенным видом Такуму и кивнул заодно и ему. Напоследок Фуко сжала в руках ладонь Рин, после чего поднялась и, дав знак Такуму, чтобы тот шёл за ней, вышла из кабинета. Вместо них к койке подошла Хотта, протянула Харуюки бутылку с водой и соломинкой внутри, затем отчего-то загадочно улыбнулась и ушла за свой стол.

Харуюки сначала протянул Рин руку и помог ей приподняться, после чего открутил крышку бутылки. Соломинка тут же всплыла, и он поднёс её к губам Рин.

Рин постепенно пила прохладную жидкость, прерываясь на мелкие выдохи, и продолжала смотреть на Харуюки.

Она ещё должна помнить битву, развернувшуюся на уровне Шабаш, и разговор, случившийся после неё. Ей не нужно было напоминать, что именно рассказал Харуюки её брат Кусакабе Ринта, он же Аш Роллер, и какое решение принял Харуюки.

Поэтому Харуюки лишь посмотрел в её серые глаза и тихо прошептал:

— Всё будет хорошо. В этот раз мой черед спасать тебя.

В ответ Рин слегка склонила голову и медленно сомкнула веки. В уголках глаз появились блестящие дрожащие слезинки.

— Про… сти. Я…

Видимо, она хотела извиниться за то, что заразилась ISS комплектом и, скрыв это, пришла на сегодняшний фестиваль. Харуюки тут же подался вперёд и покачал головой.

— Тебе не за что извиняться, Кусакабе. На самом деле, это я… забылся и… — но поскольку Харуюки уже успел рассказать всё, что нужно, ещё на уровне, то он сглотнул и вместо этого сказал: — Я обязательно уничтожу тело этой штуковины. И тогда мы вместе с тобой продолжим наслаждаться фестивалем.

Рин ещё какое-то время сидела, склонив голову, но затем, наконец, подняла взгляд и, превозмогая боль, слабо, но уверенно улыбнулась. Кивнув, она произнесла еле слышное, но отчётливо раздавшееся в голове Харуюки слово:

— …Хорошо.

Кивнув ей в ответ, Харуюки поставил бутылку на стол, а затем помог Рин вновь улечься на койку. Натянув её одеяло до подбородка, он встал и отошёл от кровати.

Потом он задёрнул занавеску и пошёл к выходу. Проходя мимо печатавшей что-то за столом Хотты, он сказал ей:

— Извините, мне нужно сходить кое-что сделать. Пожалуйста, присмотрите пока за Кусакабе. Скоро вернусь.

Медсестра оторвала взгляд от голографического окна, улыбнулась и кивнула.

— Ладно. Я так понимаю… заму председателя школьного совета об этом лучше не рассказывать?

— Фх…

Харуюки вздрогнул, понимая, наконец, смысл многозначительных улыбок Хотты. На позапрошлой неделе он перетрудился на уроке физкультуры, после чего его притащили сюда, и Хотта прекрасно знала о том, что в тот раз с ним по какой-то причине сидела зампредседателя школьного совета Черноснежка. Более того, Черноснежка даже получила у Хотты разрешение ассистента.

С трудом подавив в себе желание ответить «д-д-д-да, не рассказывайте», Харуюки ответил:

— Н-нет, я не против.

В ответ медсестра ещё раз улыбнулась и сказала:

— Ну и ладно. Желаю удачи.

Как только он вышел в коридор, перед глазами загорелась иконка входящего текстового сообщения. Открыв его, он увидел, что отправителем значилась не Фуко, а Черноснежка. Харуюки рефлекторно посмотрел по сторонам, но рядом её, конечно же, не оказалось. В письме было лишь краткое «ждём в комнате школьного совета». Как именно она отреагировала на то, что помимо их Легиона здесь ещё и Нико с Пард, и о чём именно они договорились, оставалось неясно.

Если честно, несмотря на решимость уничтожить тело ISS комплекта прямо сейчас, Харуюки не верил в то, что этот план сходу поддержат остальные. Дело в том, что оно спрятано на неограниченном нейтральном поле, внутри Токио Мидтаун Тауэра, который охраняет устрашающий Энеми Легендарного класса, Архангел Метатрон. Обстоятельный план нападения на него должен был стать темой следующей Конференции Семи Королей. Нападать на сильнейшее создание Ускоренного Мира (за исключением Четырёх Богов) группой из менее чем десяти человек не просто трудно — это форменное безрассудство.

Когда-то Харуюки импульсивно решил бы, что в крайнем случае отправится к Метатрону в одиночку, но сейчас эту идею он отверг моментально. Если бы в результате этой самоубийственной атаки он попал в бесконечное истребление, это расстроило бы Рин и Аша ещё сильнее. В этот раз он шёл сражаться не потому, что хотел умереть, а потому, что стремился спасти кое-кого. Он уже не бежал в поисках своей смерти, как делал это в ту пору, когда полностью слился с Бронёй.

«Поэтому, если они откажутся, мне нужно будет донести до них всю глубину моих чувств. Я должен убедить их, что пусть это и будет безрассудная атака, но отнюдь не безнадёжная», — решительно подумал Харуюки, пробираясь сквозь полный людей коридор и переходя в первый корпус.

Дверь кабинета школьного совета, что находится у западной стены на первом этаже, оказалась заперта, но автоматически открылась при приближении Харуюки. Глубоко вдохнув, Харуюки отодвинул её в сторону.

Стоило ему зайти внутрь и закрыть за собой дверь, как…

— Ну ты и тормоз, Кроу! — тут же раздался бодрый голос Нико, которая сидела на диване, закинув ногу на ногу.

Остальные семь человек, находившиеся в комнате, — Черноснежка, Фуко, Утай, Акира, Такуму, Тиюри и Пард — подняли головы и повернулись в сторону Харуюки.

Несмотря на всю его решимость, стоило Харуюки оказаться в центре внимания своих друзей, как слова застряли в горле. Он так и остался стоять у двери, крепко сжав кулаки…

Сидевшая точно напротив Нико Черноснежка встала, после чего нежно, но уверенно улыбнулась и сказала:

— Что ты там стоишь, Харуюки? Или ты не торопишься? Давай, садись, мы уже готовы.

Слова его Королевы тут же вышибли из головы все заготовленные фразы, и Харуюки смог ответить лишь одним:

— Так точно!

Десять минут в реальном мире. Семь суток в Ускоренном.

Именно такой таймер Черноснежка выставила до автоматического отключения от сети — именно столько времени отводилось им на всю операцию. Причина заключалась в том, что единственное место, откуда они могли безопасно погружаться, — комнату школьного совета — им разрешалось оккупировать только с 12:15 до 12:30. На брифинг перед операцией они решили выделить пять минут, а на само погружение — десять.

— Прости, Харуюки, но поскольку фестиваль в самом разгаре, эта комната свободна, только пока совет обедает, — извинилась Черноснежка.

В ответ Харуюки едва не вскочил с дивана и замахал руками.

— Нет-нет, семь дней нам хватит с избытком. В конце концов, когда мы с Утай бежали из Имперского Замка, у нас ушло на это только два часа.

— Во-во! И даже в тот раз мы ждали так долго, что мне казалось, что мой аватар киснет и превращается в масло. За семь дней я стану сыром, — бодро заявила Тиюри, что сидела справа от Харуюки.