Уильям Моррисон - Рассказы

Я взвесил брусок в руке. Попробовал на зуб. Я сказал:

— Кстати, о жалованье…

— Любое, какое тебе угодно, — скучным голосом ответил он. — Миллион долларов в год? Почему бы и нет?

— Почему бы и нет? — повторил я за ним, несколько ошарашенный.

Ну а потом я просто сидел и слушал, а говорил он. Что же ещё мне оставалось делать? Даже не могу сказать, что я его слушал; во всяком случае, слушал не с полным вниманием, потому что мысль о миллионе долларов в год то и дело застилала от меня смысл его слов. Но общее представление получил. Возможности были неограниченные. Теперь я это хорошо понимал.

Золото из морской воды? Да, конечно. Но ещё энергия, свободная энергия, бери — не хочу. Энергия молекул воздуха, например. Холодильники охлаждались бы, котлы давали бы пар, дома обогревались, домны плавили металл — и всё это без топлива! Самолёты могли бы летать без капли бензина в баках! Всё, что угодно.

Миллион долларов в год…

И это только начало.

Я очнулся.

— Что?

Грек смотрел на меня. Он повторил терпеливо:

— Меня разыскивает полиция.

— Тебя? — изумился я.

— Ты слышал, что было в Гранд-Рапидс?

Я прикинул.

— Постой, постой. Пожар. Большой пожар. Так это был ты?

— Не я. Мои демоны. Демоны Максвелла, или демоны Греко, как их следовало бы назвать. Максвелл говорил о них; я их использую — когда они не эксплуатируют меня. В тот раз они спалили полгорода.

— Теперь вспоминаю, — сказал я.

Газеты были полны этим.

— Они тогда вырвались на свободу, — мрачно сказал Грек. — Но это ещё не худшее. Тебе придётся отрабатывать свой миллион в год, Вирджи.

— Как так — вырвались!

Грек пожал плечами:

— Система контроля не совершенна. Иногда демоны ускользают. Я ничего не могу с этим поделать.

— Ну а как же ты их контролируешь?

Он вздохнул.

— Собственно говоря, это даже трудно назвать системой контроля, — ответил он. — Только максимум того, что я могу сделать, чтобы помешать им вырваться.

— Но ведь ты сказал, что иногда разделяешь металлы, а иногда получаешь энергию. Если ты говоришь, что не можешь управлять ими, то откуда же демоны знают, чего ты от них хочешь?

— А как ты объяснишь яблоне, что на ней должны вырасти яблоки того, а не иного сорта?

Я уставился на него.

— Но чего тут объяснять, Грек? Я хочу сказать, что на каждой яблоне растут яблоки одного какого-то сорта.

— Точно так же и с демонами! Ты, кажется, действительно поумнел? Это — как выведение собачьих пород: берёшь потомство какой-то одной дворняжки, а через несколько поколений можешь получить эрделя, таксу или шпица. Как именно? С помощью отбора. Колонии моих демонов растут, они расщепляются; новые разновидности приспосабливаются к новым условиям. Эволюционный процесс. Я только помогаю ему — и всё.

Задумавшись, он взял из моих рук золотой брусок.

Вдруг он с силой швырнул его в стену.

— Золото! — неистово выкрикнул он. — Но кому оно нужно? Помощь мне нужна — помощь! Вирджи, если я смогу купить твою помощь за золото, ты его получишь. Но я в полном отчаянии! И ты придёшь в отчаянье, если впереди тебя будет ждать лишь гнусная, унизительная смерть от малолетства и…

Я перебил его:

— Что это?

Где-то поблизости хрипло и тоскливо заревела сирена.

Грек оборвал фразу на полуслове и замер, как затравленный зверь.

— Мой номер! — прошептал он. — Всё моё оборудование… на следующем этаже!

Я попятился с некоторой тревогой. Он производил не слишком приятное впечатление: тощий, длинный, с дикими глазами. Его худоба меня вполне устраивала — будь он сложён пропорционально своему росту, вот тогда бы я действительно встревожился, увидев его вытаращенные испуганные глаза и услышав всю эту бессвязную нелепицу. Впрочем, у меня не было времени тревожиться. По коридорам загромыхали шаги. В отдалении перекликались голоса.

Снова взвыла сирена.

— Пожарный сигнал! — крикнул Грек. — Гостиница горит!

Он вылетел из моей комнаты в коридор.

Я бросился за ним. Пахло палёным — не горящими сухими листьями или бумагой, нет. Это был запах горящих химикалий, запах горящей кожи, запах пожара в курятнике. В нём было много разных оттенков — порохового дыма, жжёных перьев, удушливого смрада горящего масла, бодрящего аромата пылающих поленьев. В первое мгновение я было подумал, что это типичный запах горящей гостиницы, но ошибся.

— Демоны! — завопил Грек, и спешивший мимо коридорный задержался, чтобы окинуть нас подозрительным взглядом. Грек кинулся к лестнице и затем — вверх по ступенькам.

Я последовал за ним.

Да, горел номер Грека — в этом можно было не сомневаться, так как он упорно пытался проникнуть туда. Но не мог. Из двери вырывались клубы чёрного дыма и оранжевое пламя. От ведра воды, которое притащил дежурный администратор, толку не было никакого.

Я отошёл подальше. Но Грек с бледным, искажённым лицом нырнул в дым.

Я остановился у лестницы. Пламя заставило Грека отступить, однако он предпринял ещё одну попытку. Но огонь вновь отогнал его, и на этот раз окончательно.

Шатаясь, он заковылял ко мне.

— Идём! Ничего сделать нельзя!

Он повернулся и невидяще уставился на коридорных и горничных, которые передавали по цепочке вёдра с водой.

— Эй, вы! Что вы, по-вашему, делаете? Это же…

Он умолк и облизнул губы.

— Это горит бензин, — соврал он. — А ещё у меня в багаже — динамит. Скорее выводите всех из гостиницы, слышите?

Как я уже сказал, это было ложью. Но гостиница тут же опустела. А затем…

Что ж, это вполне мог бы быть и бензин, и динамит. Багрово полыхнуло, глухо и раскатисто ухнуло, и вся крыша четырёхэтажного здания взлетела на воздух.

Я схватил Грека за локоть.

— Лучше уйдём отсюда, — сказал я.

Он тупо посмотрел на меня. Готов поклясться, что он меня не узнал. В глазах его было страдание.

— Поздно! — прохрипел он. — Поздно! Они опять на свободе!

Вот так я стал работать у Теобальда Греко, в его лаборатории в Южной Калифорнии, где мы кое-как восстановили погибшую аппаратуру.

В одно прекрасное утро я проснулся и обнаружил, что мои волосы побелели.

— Грек! — завопил я.

На мой крик бегом явилась Минни. Кажется, я ещё не упоминал Минни. Она была воплощением представлений Грека об идеальном лаборанте — глупая старуха, никому в целом мире не нужная и, по-видимому, совсем одинокая. Она вошла, уставилась на меня и залилась кудахтающим смехом, от которого мёртвые проснулись бы.

— Мистер Хэмпстед! — дребезжала она. — Ну и вид же у вас!

— Где Греко? — крикнул я и оттолкнул её с дороги.

В пижаме и купальном халате я кинулся вниз по лестнице в комнату, которая когда-то была кухней, а теперь стала лабораторией Греко.