Александр Беляев - Полное собрание произведений в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Молва приписывала их «морскому дьяволу». Полиция долго не верила этим «басням», однако вскоре пришлось убедиться в том, что «дьявол» действительно помогает индейцам…

Однажды на утренней заре матрос моторной лодки, заметив, что руль не работает, подошел к борту, заглянул в воду и увидел, что за руль держится человек с большими выпуклыми глазами. Рулевой схватил винтовку и выстрелил в неизвестного. Человек под водой отпустил руль и скрылся в глубине. Была поднята тревога. Целая флотилия лодок рассеялась по реке; неизвестный злоумышленник долго не показывался на поверхности. Всякий человек утонул бы за это время. Но злоумышленник, очевидно, не утонул, так как вскоре еще две лодки были выведены им из строя.

«Морской дьявол» вновь заставил заговорить о себе.

Правда, теперь уже никто, кроме самых невежественных индейцев, не думал о том, что «морской дьявол» — неведомое морское чудовище, а тем более сверхъестественное существо. «Дьявол», принимавший участие в борьбе рабочих и фермеров с правительством и землевладельцами, мог быть только человеком, но все же человеком необычайным, который мог жить под водой. Ученым была задана новая задача. Газеты пестрели статьями с заголовками: «Может ли жить человек под водой?», «Человек-амфибия», «Когда же мы узнаем тайну морского дьявола?..».

На этот раз мнения ученых были единогласны: человек, конечно, не может жить под водой, потому что не может в воде дышать. И если тем не менее неизвестный человек, которого так долго называли «морским дьяволом», способен продолжительное время пробыть под водой, то он, очевидно, снабжен каким-нибудь аппаратом со сгущенным воздухом. Это — водолаз без водолазного колпака.

«Но что, если таких «водолазов» окажется несколько? — задавали вопрос газеты. — Если эти «водолазы» начнут разрушительную революционную работу, они легко смогут взорвать и пустить ко дну не только полицейские лодки, но и весь военный флот. Необходимо этому положить конец, приняв решительные меры к поимке опасного подводного бандита».

И эти меры были приняты. За поимку «водолаза» была обещана большая награда. Десятки полицейских и рыбачьих судов бороздили Парану и Уругвай, имея на борту вооруженных ружьями, острогами и сетями соискателей приза.

Но враг как будто издевался над своими преследователями. Оставаясь неуловимым, он по-прежнему портил винты, спутывая якорные цепи, утонял лодки, оставленные без охраны, и доносил индейцам о прибытии карательных судов. Эта игра продолжалась бы еще долго, если бы события не приняли для Ихтиандра и Сальватора неожиданный оборот…

В основу романа положены научные перспективы радиоэлектроники и телемеханики. В своём произведении автор предугадал ставшие для нас обычными стратосферные научные станции, дистанционное управление машинами и механизмами.

Я сидел на садовом, окрашенном в зеленый цвет плетеном кресле у края широкой аллеи из каштанов и цветущих лип. Их сладкий аромат наполнял воздух. Заходящие лучи солнца золотили песок широкой аллеи и верхушки деревьев.

Как я попал сюда, в этот незнакомый сад? Я напрягал память, но она отказывалась служить мне. Только вчера, а может быть, и всего несколько часов тому назад была зима, канун Нового года. Я возвращался со службы домой, из Китай-города в Москве к себе на квартиру. Обычная трамвайная давка. Сердитые пассажиры. Все такое привычное. Пришел домой и уселся у письменного стола в ожидании обеда. На столе стоял передвижной календарь и показывал 31 декабря.

«С Новым годом! Не забудьте купить календарь на 19… год» — было напечатано на этом листке.

«А ведь я действительно забыл купить», — подумал я, глядя на календарь.

Все это я помню хорошо. Но дальше… Что было дальше? Я, кажется, надел по привычке наушники моего самодельного радиоприемника «по системе инженера Шапошникова», чтобы успеть до обеда послушать несколько радиотелеграмм ТАСС, — москвичи приучились «уплотнять время». Помнится, тягучий голос передавал телеграмму о войне в Китае. Но дальше в моей памяти был какой-то провал. Она отказывалась служить мне. Не мог же я проспать до лета?! Что все это значит? Загадка! В конце концов мне ничего не оставалось больше, как примириться с происшедшей переменой.

«Если это сон, то интересный, — подумал я. — Будем смотреть».

Но это не могло быть сном. Слишком все было реально, хотя и необычайно странно и незнакомо.

По широкой аллее, уходящей лентой в обе стороны, ходили в разных направлениях люди. Почта все они были молоды. Стариков, бредущих дряхлой походкой, я не видел. Все были одеты в костюмы, напоминавшие греческие туники: широкая, опоясанная рубашка, доходившая до колен, открытые руки и грудь. Этот костюм был прост и однообразен по покрою, но в каждом было нечто особенное, очевидно отражавшее вкус носителя. Костюмы отличались один от другого цветом. Преобладали нежные цвета — сиреневые, бледно-палевые и голубые. Но были туники и более яркой окраски, с узорами и затейливыми накладками. Ноги жителей неизвестной страны были обуты в легкие сандалии. Головы с остриженными волосами — непокрыты. Все они были пропорционально сложены, смуглы от загара, здоровы и жизнерадостны. Среди них не было ни толстых, ни худых, ни чрезмерно физически развитых. И, правду сказать, я не всегда мог разобрать, кто из них юноша, а кто девушка.

Особенно поразила меня одна их странность: одинокие люди шли, о чем-то разговаривая, хотя вблизи никого не было, смеялись, отвечали на вопросы кого-то невидимого. Каждый держал около своего рта левую руку, как будто желая прикрыть его.

«Может быть, они сумасшедшие? И этот парк находится при лечебнице?» — подумал я. Но тогда здесь должны быть сиделки, врачи, сторожа, которые присматривали бы за больными. Однако белых халатов не было видно. Некоторые проходили довольно близко около меня, и тогда я слышал обрывки их одиноких разговоров. Но они говорили на каком-то незнакомом языке. Где же, в конце концов, я нахожусь? И отчего они все смотрят на меня с таким удивлением? Я, кажется, вполне прилично одет в костюм от «Москвошвея»…

Рядом со мной было свободное кресло. Я хотел и одновременно боялся, что кто-нибудь подсядет ко мне, старался не привлекать к себе взглядов этих людей. Сидел с независимым видом и слушал мелодичную музыку, которая доносилась из стоявшей неподалеку от меня статуи Аполлона.

Не знаю, долго ли я просидел бы еще в таком одиночестве, если бы не случай, который привел меня к более близкому соприкосновению с этим новым миром. Совершенно пустячный случай: мне захотелось курить. Я вынул коробку папирос «Люкс» и закурил. Это невинное занятие произвело совершенно неожиданный для меня эффект.