Томас Тимайер - Дворец Посейдона

Он побледнел. Чистое безумие – Гумбольдт пытался затопить туннель!

Оскар чувствовал, как могучий поток сотрясает корпус их робота. Все больше воды устремлялось в стеклянный туннель. Очевидно, Дарон сочла роботов неспособными к подобным нелогичным действиям, иначе наверняка предусмотрела бы систему аварийного закрывания шлюзов. А теперь в туннель транспортной системы рвались тысячи тонн соленой воды, сокрушая все на своем пути. Юноша видел, как бушующая волна достигла толпы роботов-охранников, расшвыряла их во все стороны и потащила в туннель. Громыхая и ревя сиренами, автоматы один за другим исчезали в его недрах.

Неизвестно, сколько времени пройдет, пока туннель окончательно заполнится, но роботам потребуется немало времени, чтобы вернуться и попытаться им помешать. При условии, что им вообще удастся уцелеть.

Их роботу тоже грозила опасность. Через иллюминатор Оскар видел, что его железные руки, вцепившиеся в края створок люка, повреждены перепадом давлений, а ноги мало-помалу поддаются. Если бы тело автомата не было заклинено между створками, поток с легкостью утащил бы робота за собой. Но самое страшное было позади.

Спустя недолгое время стало легче. Течение ослабело, а туннель почти на две трети заполнился водой. Теперь давление потока ослабевало с каждой минутой. Туннель почти на две трети заполнился водой.

Прошло около четверти часа, и Гумбольдт наконец произнес:

– Я думаю, мы можем идти. Самое время попытаться.

Оскар ослабил давление на педали, и робот сразу же подался вперед. Его немного протащило в воде в сторону туннеля, но приземлился он на обе ноги. Оскару пришлось потрудиться, чтобы удержать баланс – для этого приходилось удерживать корпус робота под наклоном, противоположным направлению течения. Но он быстро приспособился к необычному положению и начал приближаться к мраморным ступеням лестницы, ведущей в резиденцию Дарон.

Как и все остальное, лестница была уже полностью покрыта водой. Только ее верхняя часть – там, где находился вход во Дворец Посейдона, находилась в пустом пространстве, заполненном сжатым, как в водолазном колоколе, воздухом.

Преодолев последний пролет, Оскар остановил робота, по корпусу которого струилась вода, открыл грудной сегмент обшивки и жадно вдохнул чистый воздух. Дым, заполнявший утробу дрона, начал рассеиваться. Юноша выбрался наружу, и тотчас согнулся от приступа судорожного кашля.

– Тебе нехорошо, мой мальчик?

Оскар кивнул, все еще держась за грудь.

– Давайте отключим эту железку и уберемся прочь отсюда!

Гумбольдт стряхнул капли влаги со своего сюртука и со сдержанной угрозой проговорил:

– Именно так мы и поступим.

Под сводами храма царила благоговейная тишина, которую нарушало лишь потрескивание бесчисленных реле. Направляясь к возвышению, на котором находился магический кристалл, Оскар слышал даже то, как поскрипывают его ботинки на стеклянных плитах пола. Но не успел он сделать и десятка шагов, как в огромном зале разнесся голос Дарон:

– Приветствую вас, профессор Гумбольдт! Привет и тебе, Оскар!

Женский голос звучал мягко и мелодично.

Гумбольдт поднял голову.

– Здравствуй, Дарон!

– Я рада снова вас видеть, профессор.

– Разделяю твое чувство. Ты знаешь, зачем мы здесь?

– Ну разумеется! Вы хотите меня выключить.

– Действительно, это так.

Оскар тем временем заглядывал во все закоулки. Повсюду ему чудились ловушки. Он сможет успокоиться только тогда, когда эта машина будет отключена раз и навсегда.

– Поверьте, я отлично вас понимаю, – произнесла Дарон. – С вашей точки зрения, вы просто обязаны сделать это.

Гумбольдт нахмурился.

– Вот уж не ожидал от тебя столь глубокого понимания.

– О, но почему же? То, что я машина, вовсе не означает, что я непроходимо тупа. Вы наблюдали за мной, оценили меня и сделали соответствующие выводы. Так поступил бы любой человек с вашим уровнем интеллекта. А он очень высок, это я сразу заметила.

– Благодарю за комплимент.

– Не поддавайтесь на лесть, – шепнул Оскар. – Она просто тянет время, пока не подоспеет подкрепление.

– Не беспокойся, дружок, – усмехнулся Гумбольдт.

– Я действительно испытываю к вам глубочайшее уважение, – продолжила Дарон. – Скажите, а правда ли, что руководство Берлинской академии наук отвергло вас только потому, что ваши научные взгляды расходились с общепринятыми?

– Откуда тебе известно об этом?

– Мои источники информации чрезвычайно разнообразны. И вы будете сильно удивлены, когда узнаете, на что еще я способна.

– Я глубоко убежден в этом.

– Прежде всего, я могу совершенствовать саму себя, что совершенно недоступно людям.

Оттенок иронии в голосе Гумбольдта не ускользнул от Дарон.

– В отличие от вас, я не знаю угрызений совести, алчности и честолюбия. Моей единственной целью является Абсолют – то есть полное совершенство.

– А каким образом ты рассчитываешь достичь этой цели? Уничтожив человечество, погрязшее в несовершенстве?

– О, нет!

Машина помедлила, а затем вновь заговорила:

– Признаю, что в прошлом я допустила немало ошибок. Я недооценила стремление людей к индивидуальной свободе и самостоятельному мышлению.

– Это правда. – Гумбольдт и Оскар уже добрались до постамента, на котором располагался кристалл. От его цоколя во все стороны разбегались кабели, которые затем сходились в ящике, внутри которого находился массивный рубильник. Очевидно, это и было главное устройство, включающее и отключающее энергоснабжение всех систем подводного города.

– Я рассчитывала, что при слиянии наших миров возникнет лучший, более разумный и благородный род мыслящих существ, но, очевидно, ошибалась. Ваш визит открыл мне глаза на то, чем являются люди, по крайней мере, лучшие из них. Их нельзя принуждать и подавлять.

– Это прозрение несколько запоздало, ты не находишь?

– Надеюсь, не слишком.

Гумбольдт прищурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Я все еще питаю надежду, что мы сумеем мирно договориться. Я признаю, что действовала слишком прямолинейно и эгоистично. Но я полагала, что, избавив людей от их дурных свойств, смогу создать более совершенные творения. В этом и состояло мое главное заблуждение. Темные стороны их души необходимы людям, чтобы преодолевать их. И если их отнять у вас, вы утратите творческий потенциал и свою уникальность.

– Любопытная теория, – заметил Гумбольдт. – Я попытаюсь поразмыслить над этими вопросами, но только после того, как снова окажусь дома.

– Больше того, – продолжала Дарон. – Люди – единственные существа, способные уничтожить всякую жизнь на этой планете. Но только они могут поднять развитие жизни на новую эволюционную ступень. Взгляните на меня: я и есть эта новая жизнь. Созданная рукой человека, я в состоянии радикально изменить и улучшить ваше будущее. Я могу предложить вам то, о чем всегда мечтало человечество: жизнь без войн, голода и тревог. Я даже могу поднять вас к звездам, если вы того захотите!