Кейт Лаумер - Чудесный секрет

— Понятно, но...

— Большая часть моей нынешней речи, например, сбрасывается твоим мозгом на долгосрочное хранение, так как это тебя не интересует. Любой ребенок, вынужденный зубрить таблицу умножения, знает о нежелании мозга оставлять эти данные на сознательном уровне, поскольку считает их бесполезными. К несчастью, этот механизм выбора был развит для удовлетворения потребностей животного, которому не нравилась арифметика. Ты можешь пытаться заставить ленивый мозг запоминать более эффективно, говоря ему, что предстоящий экзамен жизненно важен для твоей карьеры — но примитивный мозг знать не знает ни о какой карьере. И наоборот, сведения, которые представляют для него очевидный и непосредственный интерес, запоминаются легко и мгновенно. Любой поклонник бейсбола, каким бы тупым учеником он ни был, может рассказать о состоянии игры, которую смотрит: подачи, счет, штрафные, количество мячей, положение команды в лиге, средний уровень и так далее. Ребенок может следить за сюжетами десятков комиксов одновременно и через сутки пересказать сюжет любого из них — хотя при этом будет неспособен запомнить события из учебника по истории.

— Комиксы детям нравятся, — сказал Дэмми. — И что с того?

— Разум устанавливает барьеры, отклоняющие лишние — неинтересные — данные. Только повторение может пробить эти барьеры и сократить путь извлечения их. А при помощи катализатора я отдаю функцию разделения данных под твое сознательное управление. Понятно?

— Как китайское меню. Будет больно?

— Ты играешь в карты? — небрежно спросил Ксориэлль, словно из воздуха извлекая колоду с ловкостью, которую Дэмми уже начал принимать как его обычные действия, а не попытку производить впечатление.

— Немного играл в покер. Но я этим не увлекаюсь.

Ксориэлль ловкими движениями тонких пальцев перетасовал колоду, взял верхнюю карту и открыл ее на столе.

— Назови ее, — сказал он.

— Четверка треф.

— Четверка треф, — эхом отозвался Ксориэлль и открыл вторую карту.

Это была десятка бубен. Дэмми так и сказал. Ксориэлль открыл третью карту.

— Эй, я могу отличить пики от треф, если это волнует вас, — заявил Дэмми. — И я могу бойко досчитать до ста...

— Назови ее, — терпеливо сказал Ксориэлль.

— Дама пик.

— Дама пик.

Так Ксориэлль перебрал все карты по одной, пока колода не закончилась. Затем собрал карты, перевернул их, стукнул пальцем по верхней и вопросительно взглянул на Дэмми.

— Ну, мой мальчик, — резко сказал он, так как Монтгомери недоуменно уставился на него. — Не трать напрасно время на ненужные ритуалы. Ты знаешь, что от тебя требуется, так не заставляй меня впустую тратить слова.

— Наверное, я должен сказать вам, какая верхняя карта? — равнодушно предположил Дэмми. — Это была четверка треф, если вы не подменили ее.

Ксориэлль перевернул четверку треф и постучал пальцами по второй карте.

— М-м... э-э... десятка... э-э... бубен.

Ксориэлль перевернул и ее.

— Дама пик, — продолжал Дэмми уже без подсказки.

Он правильно назвал семь карт, прежде чем встал в тупик.

— Неплохо для первой попытки, — сказал Ксориэлль и собрал колоду, как только Дэмми ошибся.

— Давайте продолжим, — запротестовал Монтгомери. — Я и не знал, что настолько хорош. Я могу...

— Ты уже сломал гештальт: ассоциацию данной карты со следующей. С этого момента ты станешь просто угадывать.

— Давайте попробуем еще раз. Я просто не сосредоточился.

Старый джентльмен слегка улыбнулся Дэмми.

— Это весьма захватывающе, не так ли? Я имею в виду, обнаруживать новую возможность. Именно это делает жизнь такой возбуждающей для молодого организма. Дети ежедневно исследуют свои возможности и узнают о себе что-то новенькое. Маленький мальчик станет иногда заходить в воду, чтобы проверить — не может ли он уже плавать — или сигать с крыши, чтобы узнать, не может ли он летать. Он привыкает к таким открытиям относительно своей силы, социального доминирования, способности свистеть и так далее. Но годы идут, и такие открытия становятся редкостью. Например, ты прекрасно знаешь, что не умеешь ездить верхом или пилотировать авиалайнер. Знаешь свое место в социальной иерархии и сексуальной конкуренции. Но ты еще продолжаешь надеяться на неожиданные открытия, поскольку прежде они случались часто. Именно это делает бесплатные конкурсы такими популярными и гонит людей к гадалкам и астрологам, в надежде узнать что-то новенькое и своих непознанных талантах, а также делает ритуал разворачивания подарков на Рождество такой важной частью жизни. В людях всегда кроется невысказанная надежда отыскать в себе еще один замечательный, чудесный секрет.

— И это все из-за карт?

Ксориэлль не обратил внимания на вопрос Дэмми, подвинул столик поближе к Монтгомери и положил на него колоду карт.

— Тебя когда-нибудь гипнотизировали, Дамокл?

— Нет, я не верю во всю эту экстрасенсорику.

— Ну-ну. Гипнотические способности такие же обычные и нормальные, как способность спать — и одновременно хороший пример врожденной способности, которая остается неоткрытой обладающими ей. Вместо того чтобы вдалбливать в тебя формулы, я намереваюсь стимулировать часть твоего мозга при помощи гипноза. Просто расслабься...

Он повернулся к пульту и коснулся кнопок. Дэмми почувствовал высокое, едва слышимое жужжание где-то у него за глазами. Комната вдруг неуловимо изменилась, словно установив новое равновесие, стала как-то более живой, более непосредственной, чем прежде.

— Переверни первую карту, мой мальчик, — послышался странный, далекий, но все же отлично слышный голос Ксориэлля.

Монтгомери перевернул карту.

— Тройка пик, — медленно произнес он.

— Продолжай.

Одну за другой он перевернул все пятьдесят две карты.

— Переверни карты обратно, — сказал Ксориэлль.

Дэмми перевернул колоду.

— За каждую карту из этой колоды, которую ты назовешь правильно, тебя ждет великолепный приз, — торжественно произнес старый джентльмен.

И тут же Дэмми почувствовал, как сердце его забилось быстрее. Во рту стало сухо. Призрак невероятной удачи засверкал у него перед глазами. Он стал быстро переворачивать карты, их образы казались яркими, значительными. Наконец, он закончил...

— Все, — сказал Ксориэлль. — Проснись.

Было так, словно отдернули мелкую марлю, закрывающую сцену. На мгновение Дэмми почувствовал какое-то онемение в голове, которое, впрочем, тут же исчезло.

— Назови первую карту. — сказал Ксориэлль.

Дэмми потянулся к колоде.

— Не трогай ее, — велел Ксориэлль. — Просто представь себе мысленно.

— Тройка... пик, — неуверенно сказал Дэмми, назвал еще две, затем замялся.