Мария Дубинина - Беглая принцесса и прочие неприятности. Военно-магическое училище

– Эй, каменный придурок! – Герман сознательно копировал манеру Рене, чтобы быть более назойливым и раздражающим. – На меня смотри, я тут! Эй!

Он помахал мечом, одновременно делая знак Вильтрауду.

«План Б».

Альберт выскочил следом, метнулся в противоположную сторону и оттуда принялся отвлекать внимание на себя. Если он желает быть полезным, лучшего шанса может не представиться.

Каменная ножища взмыла вверх, над головой пригнувшегося Германа промелькнула тяжелая ступня. Этот голем был самым крупным из трех и против всех мыслимых и немыслимых правил магии остался «жив» после уничтожения управляющего свитка. Острие шпаги пронзило его насквозь, зачарованная бумага сгорела, даже пепла не осталось, однако голем продолжал двигаться и стал проворнее и хитрее, чем до этого.

– Рене! – Герман проследил за тем, как Берт ловко запрыгнул на руку монстра, оттолкнулся от нее ногами и, приземлившись, откатился в сторону. Кулак пробил стену, посыпалась каменная крошка. Берт уже успел подняться и бросился в атаку, бессмысленную, если не знать расположения управляющего свитка, но неплохо отвлекающую истукана. Редкие несильные удары подключившихся к Герману парней тоже вносили свою лепту. Они как стайка досадных насекомых кружили вокруг каменной махины и жалили ее.

Рене выглянул из-за чудом уцелевшего угла и нацепил на глаза свои нелепые очки. Замер, приглядываясь. Пальцы легли на спусковые крючки пистолетов.

– Берт, ты левее, – велел он. – Дай ему повернуться ко мне спиной. Нет, не выходит. Герман, лучше ты.

Голем грузно развернулся, и Рене воскликнул:

– Нашел! Свиток в задней части шеи! В загривке!

Друзья переглянулись. Герман кивнул в дальнюю часть заброшенного города, и Берт рванул туда. Герман подобрал с земли большой кирпич и, размахнувшись как следует, швырнул его в голема.

– Ты, урод! Иди за нами! – крикнул он, до сих пор не уверенный, что тот его понимает, но голем отлично распознавал звуки.

Рене успел к арке первым. Ее ребята заприметили накануне – шаткая и ненадежная, она держалась в воздухе чудом, казалось, даже сильный порыв ветра мог ее обрушить. Рене дождался, когда монстр доберется до ловушки, и разрядил оба магазина звуковых патронов в опоры арки. Волны невероятно низкого вибрирующего звука высекли каменную пыль. Герман почувствовал, как заложило уши, и постарался скорее отбежать подальше. То же сделал и Берт. В это время трещины раскололи арку, и на голема, замершего ровно под ней, обрушился дождь из обломков. Грохот камнепада заполнил собой ночь.

Альберт не стал дожидаться и, лавируя между камнями, устремился к голему, вскарабкался по спине и, оказавшись на загривке, безошибочно вонзил шпагу в нужное место. Клинок вошел по самую крестовину.

– Погас… – Рене опустил пистолеты и устало плюхнулся на кучу битого камня.

Курсанты выходили из телепортов по одному, одинаково измученные и уставшие. Преподаватели встречали их и в случае необходимости передавали в руки дежуривших врачей и медмагов. Помощь в разной степени требовалась всем.

Герман стойко выдержал перевязку, хотя глубокая царапина на плече скорее досаждала, чем причиняла сильную боль. Берт, когда увидел залитый кровью порванный рукав друга, позеленел до оттенка свежей листвы и запричитал, захлебываясь горючими слезами. Впрочем, сегодня чрезмерную эмоциональность Герман готов был ему простить. Они все немного на взводе, даже Рене притих, настороженно косясь по сторонам, будто выискивал кого-то. Тем же занимался и Герман.

Вильтрауд заметил свою цель первым. Выдохнул облегченно, растянул губы в улыбке и без слов рухнул лицом вниз – волосы на затылке оказались слипшимися от крови. Никто и не заметил, что недавнего соратника ранило при обвале. В закрутившейся суете Герман продолжил всматриваться в лица вновь прибывающих, но не находил знакомых лиц, тех, которые почему-то так желал увидеть. Вместо этого случайно поймал вопросительный взгляд Вальтера, но, к счастью, учителя тут же отвлекли. Объясняться с ним пока не входило в планы Германа.

– А где наши девочки? – Альберт по-прежнему стоял рядом и, похоже, на самом деле переживал за их раздражающих соседок. – А вдруг они не справились? А вдруг с ними что-то случилось? Ты не думаешь, что…

– Тебе какое дело? – грубовато оборвал его Герман, потому что сам только что думал о том же. – Ты хочешь учиться в УВМД? Тогда заботься в первую очередь о себе.

– Я не хочу. – Берт доверчиво заглянул ему в глаза и с осторожностью прикоснулся к раненой руке. – Не хочу заботиться о себе. Разве люди не должны думать о других? О тех, кого они любят?

Можно было бы передернуть его слова, высмеять, но Герман только упрямо поджал губы. Как легко было здесь до появления Берта. Или, может, Герман лишь внушал себе эту успокаивающую мысль, а на самом деле ждал, когда кто-то заставит его перестать притворяться?

– Ты такой… наивный, – проронил он, отворачиваясь, хотя давящие – такие искренние! – эмоции друга обнимали его со всех сторон.

– Спасательный отряд возвращается! – крикнул кто-то, и все в едином порыве обернулись к последнему из работающих телепортов. Спасательный? Герман переглянулся с Бертом, но тот пожал плечами.

Сноп сиреневых искр возвестил о скором перебросе. Овал телепорта озарился вспышкой, и во двор училища шагнула Стефания.

Девушка с видимым наслаждением втянула носом воздух, но тут же надсадно закашлялась, схватилась за грудь и согнулась пополам. Появившаяся следом Ситри поддержала подругу за плечи и что-то шепнула. Следом за ними вывалились Ролан с Вуди, оба грязные, как свиньи, а Ролан еще и злой, почти как всегда. А вот последними двое спасателей вынесли накрытые курткой носилки. Кисть с коркой засохшей грязи безжизненно свисала вниз.

Берт вцепился в Германа, будто забыв, что боялся причинить боль.

Герман пытался нащупать эмоции человека на носилках, но… их просто не было.

– Он без сознания? – Берт сильнее стиснул пальцы на локте друга. – Как Рене, да?

Герман покачал головой:

– Прости. Он мертв.

– Его звали Свен. – Двое парней из команды Германа подошли к ним. – Мы не особо отличились на практике, но хотя бы живы, а он…

Медики обступили Стефанию, но она яростно отмахивалась от помощи. Ребра ныли, и все же она уже поняла, что перелома не было. Трещина, не больше. От такого не умирают, по крайней мере не сразу.

– Прочь! – Она вырвалась и проковыляла к скамейке. Внутри ее ощущалась зияющая пустота – Герман почувствовал ее и ужаснулся, слишком глубокими, слишком тяжелыми были эти чувства.

– Bölvun! – смачно выругалась Стефания излюбленным словечком Ситри. Облегчения это, похоже, не принесло. – Bölvun, bölvun, bölvun!