Антон Орлов - Гонщик

Значит, голгирол. Эта чертова … Тереза Салкадо заманила его к себе домой и угостила капсулой… нейтрализатора! Чего-чего, а такой гадкой шутки Саймон от нее не ждал. Он застонал и попробовал сесть, но снова распластался на полу.

– Здравствуй, Саймон!

Услыхав этот голос, он в первый момент ощутил приступ дикого ужаса, а потом понял, что такого просто не может быть: Шидал остался в системе Раксы; здесь, на Ниаре, ему просто неоткуда взяться! За словами последовал удар в бок – не сильный, но болезненный.

– Прими сидячее положение и поздоровайся со мной.

Напрягая последние силы, Саймон сел и привалился спиной к стене. Терезина гостиная с белыми обоями, покрытыми вязью кудонских иероглифов. В углу поблескивает экран выключенного видеофона. Сама Тереза развалилась в своем любимом кресле. Выглядит неважно, как всегда перед новой операцией: синяки под запавшими глазами, расплывшееся изжелта-бледное лицо перекошено, бесформенное тело наводит на мысль о сыром перебродившем тесте, которое того и гляди полезет из кастрюли. Единственная неизменная составляющая ее облика – роскошные платиновые кудри разметались по спинке кресла, левое запястье прихвачено к подлокотнику наручниками. Посреди комнаты стоит желтокожий черноволосый шиайтианин и смотрит на Саймона с нехорошей усмешкой, а Шидала нигде нет. Значит, померещилось…

– Я в гриме, идиот! – рявкнул шиайтианин. – Твоими стараниями я приговорен к смертной казни, и теперь несколько сот агентов разыскивают меня, чтобы привести приговор в исполнение.

– Моими стараниями? – слабым голосом спросил Саймон. – Я-то здесь при чем? Неправильно обвинять других во всех своих неприятностях…

Эту фразу ему не раз приходилось слышать от учителей в школьные годы, и сейчас она показалась Саймону как нельзя более подходящей. Шидал в ответ грязно выругался по-манокарски и ударил его носком ботинка в солнечное сплетение. Саймон скорчился на полу, задыхаясь и всхлипывая.

– Неприятности у меня начались из-за твоего гениального фильма… прохвост! Я теперь изгой, я лишился имущества и общественного положения, мои жены опозорены, мой сын будет принадлежать не к третьему уровню, а к шестому! Мой отец от меня отрекся! И ты, мерзавец, называешь это «неприятностями»?!

– Я ничего не сделал… – сжавшись в ожидании нового удара, выдавил Саймон. – Я не виноват!

Шидал прав только в одном – в том, что фильм гениальный. Но зачем валить на Саймона все остальное? Манокар – отсталый мир, такие уж там законы.

– Ты думал, что имеешь дело с дураком, – продолжал Шидал, – но ты не учел того, что этот дурак двадцать лет проработал в органах безопасности и умеет находить информацию. Я узнал, что ты отправил две бандероли на Ниар Терезе Салкадо, – и вот я здесь. Не рад встрече?

– Саймон, ты сам засветился и меня подставил, – подала голос Тереза. – Ты последний!..

– Заткнись, женщина! – бросил через плечо манокарец. – Бездетная невоспитанная незамужняя шлюха, не лезь в мужской разговор!

А Саймон ощутил слабый оттенок негодования: эта предательница еще смеет упрекать его – после того, как сама же заманила его в ловушку!

– Итак, Саймон, для начала ты должен выплатить мне гонорар за участие в твоем фильме, – уже другим, деловитым тоном заговорил Шидал. – Я не собираюсь хоронить свои планы. Я пробьюсь наверх – если не на Манокаре, то здесь, во внешнем мире. Ты… еще увидишь, на что я способен! Но сейчас мне нужен исходный капитал. И ты отдашь мне все деньги, которые получил за свой… фильм, все свои ранее накопленные сбережения, а также весь мейцан – я продам его на черном рынке. Я ведь неплохо сыграл главную роль, а?

Какие у него дурацкие претензии, подумал Саймон, это же просто смешно! За отснятый материал платят эксцессерам, а «живому сырью» никаких гонораров не полагается. Правда, отстаивать эту точку зрения вслух он не рискнул. Вместо этого попросил:

– Ваше превосходительство, пожалуйста, разрешите мне принять лекарство! Сейчас я ужасно себя чувствую, даже номер своего банковского счета не смогу вспомнить…

Шидал грубо расхохотался:

– Саймон, ты принимаешь меня за идиота? Если ты проглотишь дозу мейцана, через полчаса ты меня по стенке размажешь. Перед тем как пригласить тебя на свидание, я купил голгирола на Терезины деньги. Я-то не собираюсь становиться паршивым наркоманом, как ты!

– Он меня ограбил! – всхлипнула Тереза. – Из-за тебя, стервеца безмозглого! Кто тебя просил засвечиваться?!

– Хотя бы одну таблетку метарина… – умоляюще прошептал Саймон.

– Нет! – оскалил зубы Шидал. – Ты мне сполна заплатишь! Обещаю, что вся твоя дальнейшая жизнь будет адом. Начнем прямо сейчас. Ты никогда больше не получишь ни мейцана, ни метарина. С этой секунды – никаких наркотиков!

Когда Саймон в полной мере осознал сказанное, каждый волосок на его теле встал дыбом. Никаких наркотиков?.. Если б он имел право выбирать, он бы предпочел любую другую пытку!

Дойдя до здания, похожего на поставленную вертикально шахматную доску (белые квадраты светились, в их глубине мелькали размытые силуэты; по черным, непроницаемым скользили световые блики), Тина повернула назад. Час пик миновал, вблизи коттеджа Терезы Салкадо – ни души. Оказавшись в тени высокой ограды, Тина в последний раз огляделась и одним прыжком преодолела препятствие. Во дворе тоже было пусто, сам коттедж от пристроенного к нему сбоку гаража отличался только размерами – темный кирпичный параллелепипед без единого окна. Неприступный, как раковина моллюска с плотно закрытыми створками. Тина даже слегка удивилась, когда, обойдя дом, обнаружила самую обыкновенную дверь. От ворот к крыльцу протянулась цепочка следов – кто-то пришел к Терезе в гости, причем совсем недавно.

Достав из кармана фонендоскоп, Тина надела наушники и приложила к стене начиненную электроникой коробочку.

– …Слушай меня внимательно! (Глухой звук удара, стон.) Если я завтра же не получу твои деньги – мой гонорар за участие в этом… фильме! – я из тебя все жилы вытяну! Я тебя изнасилую! Ты будешь мечтать о смерти!..

Похоже, что Тереза Салкадо попала в переделку. Тина убрала фонендоскоп – она услыхала достаточно, чтобы перейти к действиям. Очевидно, внутри находятся Тереза и грабитель. Вполне уважительный повод, чтобы вломиться в коттедж. Тина не питала иллюзий насчет того, что спасенная хозяйка из благодарности сразу же выдаст ей информацию о Родгеве Раосе (уж если человек сотрудничает с эксцессерами, рассчитывать на его порядочность не стоит), но собиралась воспользоваться ситуацией.

Подергав дверь – заперто, – Тина натянула перчатки и надела капюшон. Нажала на пуговицу-переключатель – капюшон затвердел, лицо закрыл прозрачный шиток. Людям нужны двери, но тергаронский киборг может войти в помещение прямо сквозь стенку. Обогнув дом, отступила на несколько метров – и с разбегу прыгнула, пробив кирпичную кладку. Стоявший посреди комнаты шиайтианин только-только начал поднимать лазерный пистолет (сама Тина двигалась в ускоренном режиме, и его движения казались ей замедленными), когда она перехватила и вывернула его руку. Пистолет упал на ковер. Тина осмотрелась: в кресле в углу полулежала женщина, измордованная и больная, а на полу около внутренней стены худощавый парень в дорогом ярком костюме не то плакал, не то стонал, закрыв лицо руками.