Илья Варшавский - Тревожных симптомов нет (сборник)

На экране внезапно появилась ухмыляющаяся рожа диспетчера.

– Простите, капитан, но тут радист с транссолярного выдал такой анекдот! Какой-то тип…

Изображение исчезло, и голубая поверхность экрана заструилась черными молниями. Где-то поблизости один из новых звездолетов свертывал пространство.

– Космос-три! – Капитан безнадежно махнул рукой. Нужно было ждать, пока это чертово пространство не начнет пропускать радиосигналы.

– Правда здорово?! – Изображение диспетчера снова скалило зубы на экране.

– Да… – неуверенно сказал Чигин.

– Что у вас, капитан?

– Прошу отход.

– Документы в порядке?

– В порядке.

– Валяйте! Только, пожалуйста, не газуйте на старте. Вы мне прошлый раз всю обшивку загадили.

– Три «же», – сказал Чигин. – По учебной программе перегрузка три «же». Они еще совсем желторотые, эти козероги, первый курс.

– Вот отваливайте отсюда потихоньку на полмиллиона километров и давайте там вашим козерогам хоть по десять «же». А мне обшивку чистить некому, практикантов нет.

– Ладно, – сказал Чигин, – ничего вашей обшивке не будет, у меня уже задача в киберштурмане. Пока!

– Счастливого эфира!

«Отдать кормовой! Отдать носовой! Шпринтов отдать! Малый вперед!» Капитан нажал стартовую кнопку и поглядел на часы.

Больше в рубке было нечего делать до самого возвращения. Теперь нужно пойти и лечь, пока «Альдебаран» набирает скорость. Грузное тело капитана было весьма чувствительно к перегрузкам – факт, который он тщательно скрывал от членов экипажа.

– Индюк у себя? – спросил доктор.

Старпом приложил палец ко рту:

– У себя, но лучше не входите. Начнет пичкать своим пойлом.

Доктор поморщился. Одна мысль о капитанском чае вызывала непроизвольные сокращения пищевода. И все же… нет, пожалуй, откладывать нельзя. Он нерешительно взялся за ручку двери.

– Что-нибудь случилось? – спросил старпом.

– Да вот старику взбрело в голову устроить поголовный медосмотр, дернула меня нелегкая выполнить эту блажь!

Лицо помощника приняло озабоченное выражение.

– Инфекция?

– Хуже! – Махнув рукой, доктор открыл дверь каюты. – Разрешите, мастер?

– Заходите. Может быть, чашечку чаю?

– Спасибо, я по делу.

Капитан нахмурился. Отказаться от чая, собственноручно приготовленного капитаном Чигиным, – это уже, знаете ли…

– Слушаю, – сухо сказал он.

– Дело в том… – Доктор замялся. – Дело в том, что курсант Плошкин отказался проходить медосмотр.

«Ага, опять Плошкин!» Глаза капитана загорелись хищным блеском.

– Почему же он отказался?

– Он говорит, что он… что она – девушка.

– Кто девушка?

– Курсант Плошкин.

Несколько минут капитан молча смотрел на доктора, пытаясь представить себе курсанта Плошкина в шелковом платье с розой в волосах. Такими, в его воспоминаниях, всегда были девушки. Что-то тут не так! Бритая башка!

– Глупости, – хмыкнул Чигин. – Такого не может быть. В училище девушек не принимают.

– Так она же не курсант. Это ее брат – курсант Плошкин. Он перед вылетом заболел и остался на Земле.

– Как же он здесь? – Капитан решительно не мог ничего понять. – Раз остался на Земле, значит не может быть здесь. Что он тут – святым духом появился?

– Он остался на Земле, а его сестра – Инесса Плошкина – под видом курсанта Плошкина здесь, на корабле.

– Что?!! – Внезапно капитана осенило. Эти насмешливые серые глаза с черными загнутыми ресницами… – Курсанта Плошкина в кают-компанию!!! – рявкнул Чигин, хватив что было силы кулаком по столу…

«…Врачу учебного космолета „Альдебаран“ за проявленную халатность, выразившуюся в несвоевременном выполнении приказания капитана, объявить строгий выговор с предупреждением, что явствует из изложенного. Капитан Чигин».

– «Что явствует из изложенного»! – повторил вслух капитан и взял из пачки новый лист бумаги.

«Названная Инесса Плошкина, списанная мною, капитаном космолета „Альдебаран“, направляется…»

Капитан задумался и сунул в рот карандаш. Легко сказать, направляется! Подкидыш сюда не долетит. Сдать на встречный космолет? Черта с два тут, на учебной трассе, кто-нибудь появится. Повернуть назад – значит сорвать рейс и стать объектом анекдотов, рассказываемых во всех космопортах: «А слышали, наш индюк какую штуку выкинул?!» Нет, что делать с Инессой Плошкиной, вовсе не явствовало из изложенного. Оставить на корабле с курсантами? Невозможно! «Пусть целуют, ха-ха-ха!» Капитан подумал о своей внучке. Меньше всего он хотел бы ее видеть в курсантском кубрике. Прохвосты все, первостатейнейшие прохвосты! «Сладок запах женской кожи». Погодите, узнаете еще у капитана Чигина, что чем пахнет!

Капитан обхватил голову руками: «Вот положеньице!»

Из кают-компании в полуотворенную дверь доносились сдержанные рыдания.

Чигин чертыхнулся и вскочил с кресла:

– Собирай вещи!

Рыдания стали громче.

– Собирай вещи, переселяйся в мою каюту!

– А вы?

В широко открытых, еще влажных от слез серых глазах было столько кротости и покорности судьбе, что капитану стало неловко.

«Нехорошо, нельзя было так на нее орать, все-таки девушка».

– Я буду спать у старпома на диване, – буркнул он, глядя себе под ноги, – а ты… а вы располагайтесь. Сейчас боцман вам постелит здесь.

Инесса плохо переносила невесомость, и капитан Чигин метал громы на головы механиков, безбожно затянувших смену гравитационных катушек. Он сам, не доверяя боцману, прибирал за ней каюту и отпаивал во время приступов тошноты крепким чаем.

Даже ее просьба «не заваривать эти мерзкие зеленые листья» – неслыханная дерзость, могущая стоить иному смельчаку жизни, – была воспринята им с добродушной усмешкой.

– Вы знаете, – сказал он однажды старпому, – очень милая девушка. Такая тихая и скромная. Она рассказала мне свою историю. Отец и мать погибли во время автомобильной катастрофы. Круглая сирота, живет с братом.

– Скромная! – фыркнул старпом. – Скромная, а какую штуку выкинула!

Капитан нахмурился:

– Ничего вы не понимаете, чиф. Девочку влечет романтика. Покорение далеких планет и все такое. Ведь, кроме космоса, о чем теперь мечтать молодежи? А она Стивенсона любит.

– Кого любит?

– Стивенсона.

– Тоже курсант?

– Стивенсон – великий писатель древности, писал морские повести.

– Анахронизм, – сказал старпом, – анахронизм ваши морские повести. Вы лучше скажите, что с этой Плошкиной делать. Невесомость кончилась, будем на вахту назначать?

– На вахту? – Капитан поскреб пятерней затылок. – Нет, зачем же на вахту? Ведь она – пассажирка.

Прошло несколько дней, и Инесса полностью освоилась на космолете. В ее распоряжении была вся капитанская библиотека, и на полу каюты валялись прочитанные книги вперемежшку с обертками конфет, поглощаемых ею с не меньшим пылом, чем морские романы.