Антон Первушин - Звезда

Так и этак получалось, что авианосцы Советскому Союзу не нужны. Возможно, не случись вторжения Ирака в Кувейт, последующей войны и блистательной победы, то авианосцы еще послужили бы делу укрепления мощи ВМФ, однако в Генеральном штабе не могли не задуматься.

Опасения курсантов подтвердились в полной мере. Когда они заканчивали четвертый курс и готовились к полетам с посадкой на палубу «Тбилиси», о проблемах с авианосцами говорили уже не только в курилках. Советская армия менялась, в моду входила концепция «дистанционной» войны, подразумевавшей использование авиации дальнего действия и крылатых ракет с управлением через спутниковую группировку. Поговаривали также, что нынешнее поколение летчиков будет последним – скоро будут воевать только роботы.

Что касается последнего тезиса, то Юра Москаленко воспринимал его скептически, будучи уверенным, что опытного пилота никакая машина заменить не может. Противник – тоже не дурак и быстро придумает, как обмануть тупого робота. А вот судьба авианосцев, по мнению Москаленко, была незавидной. Он много читал о «Тбилиси» и «Риге», собирал вырезки и одним из первых на курсе узнал, что у «Тбилиси» обнаружились проблемы с силовой установкой. Подробности не сообщались, но упоминалось, что из-за них едва не случилась катастрофа. Выяснилось также, что это не случайность, а конструкторская ошибка, которая показала себя и на «Риге». Оба авианосца вернулись на завод, в Николаев, и, похоже, надолго.

Москаленко не знал даже, радоваться ему по этому поводу или нет. Кажется, теперь экспериментальный выпуск Оренбургского летного будет флоту не нужен, а значит, появится повод проситься к испытателям или в Противовоздушную оборону, точнее – в Авиакосмические войска, которым нынче были переподчинены части ПВО. Однако жалко было сами авианосцы. И «Тбилиси», и «Рига» были прекрасными кораблями, которые радовали глаз и будили гордость одним только своим видом. Длинный корпус, надстройка и палубный трамплин – раз увидишь, на всю жизнь запомнишь. Сколько энергии, труда, интеллектуальных усилий (о деньгах умолчим) было потрачено на то, чтобы спустить эти два прекрасных корабля на воду! А теперь над ними нависла угроза длительной консервации или даже отправки на металлолом. Над подлинной красотой, воплощенной в этих хозяевах морей и океанов, нависла смертельная угроза. И Юра не хотел, чтобы «Тбилиси» и «Рига» оказались уж совсем не нужны советскому флоту. Он надеялся, что старшие товарищи что-нибудь придумают. Такого же мнения был и напарник Анисимов. Однако в самом училище все вздохнули с облегчением, когда выяснилось, что набор в авиацию ВМФ значительно сокращают, до необходимого минимума, и нет нужды рвать жилы, готовя совсем еще молодых пилотов к сложной работе в морской авиации.

Впрочем, всё, определенное программой, экспериментальный курс получил. Так, Юра Москаленко совершил четыре тренировочные посадки на палубу и четыре взлета с нее. Участвовал и в воздушных баталиях Липецкого Центра боевой подготовки летного состава ВВС. И с успехом закончил училище – в числе лучших.

Получив звание лейтенанта и значок пилота второго класса, Юрий Москаленко, взрослый и самостоятельный человек, был тем не менее вынужден дожидаться распределения. Другие «старики» суетились, обсуждали днями напролет, где хотели бы служить и какие перспективы при этом вырисовываются. А Юрий, который раньше обожал поточить лясы на эту тему, сейчас вел себя сдержанно и никаких предпочтений не выказывал. Словно передумал стать испытателем, а потом – летчиком-космонавтом. Лучших выпускников командование уговаривало остаться в училище «шкрабами» – инструкторами по летной подготовке. Это и понятно: экспериментальный курс прошел жесткий отбор и умел многое, что недоступно обычному «шкрабу». Освоена новейшая машина «Су-27К», освоена посадка на авианосец в условиях дня и ночи, освоен воздушный бой в одиночку и в составе группы – есть чем гордиться. Подходили с предложениями остаться и к Москаленко, но он их вежливо отклонил. Что неудивительно – мало кто желает остаться в стенах, где проходил обучение. Молодость требует новых впечатлений, простора, смены обстановки. Об училище можно вспоминать с ностальгией, но остаться здесь навсегда? Увольте!

Юрий чувствовал себя готовым к любой службе. Но приобретенный опыт подсказывал, что сейчас нельзя выстраивать какой-то определенный план на будущее. Всё менялось очень быстро. И еще ускорилось после смерти Юрия Николаевича Андропова и прихода нового Генерального секретаря – популярного в Москве коммуниста Бориса Николаевича Ельцина. Новый генсек был сравнительно молод и энергичен, он выступал за укрепление социалистического строя путем планомерной модернизации, без потрясений и с гарантией сохранения всех завоеваний социализма. Таким образом, он продолжил курс реформ, но приостановил расширение политико-экономических связей с Западным миром, переориентировав внешнюю политику на Восток. Скорее всего, это должно было привести к очередному пересмотру военной доктрины, а следовательно – к новым изменениям в армии…

Наконец пришли списки, и Юрий Москаленко узнал, где ему предстоит служить ближайшие пять-семь лет. Командование училища определило его в одно из лучших подразделений советских ВВС – в 33-й истребительный авиаполк, входящий в состав 16-й гвардейской истребительной Свирской Краснознаменной авиадивизии. Авиадивизия только по давнему происхождению была из Свирска, а на самом деле уже много лет базировалась в ГДР. Теперь ее выводили из Германии и размещали – в Литве, в Шяуляе, на базе военно-транспортной авиации. При этом перетряхивался весь личный состав, кого-то отправляли в запас или на пенсию, кто-то пожелал поменять место службы. Полк пришлось доукомплектовывать, и Юра Москаленко получил прямое назначение в летающие офицеры.

В полку его встретили без особой приветливости. Там царил настоящий кавардак. Если самолеты прилетели своим ходом, то обслуживающая техника, лаборатории, оснастка и вооружение прибывали из Германии эшелонами. Как это часто бывает, по дороге что-то потерялось, уехав не туда, куда было отправлено. Сбежал солдат срочной службы. При проверке не досчитались снарядов для авиапушек. Грузовик, приписанный к полку, свалился в реку под Варшавой. И так далее, и тому подобное. Из Ленинграда чуть ли не ежедневно приезжали проверочные комиссии, вникали в бумаги и в малейшие подробности. Все командиры и замкомы были на взводе, и молодым пополнением никто не занимался. К прочим проблемам добавлялось то, что Шяуляйский военный аэродром не был подготовлен для истребительной авиации, а потому график полетов существовал только на бумаге. Прибыв в часть, Юрий Москаленко познакомился со своим самолетом, с механиками и вдруг оказался не у дел. Как летающего офицера его не могли отправить перебирать бумажки или обучать призывников строевой подготовке, общественной работой в полку тоже пока никто не занимался, а потому молодой пилот был предоставлен самому себе.