Гильермо Дель Торо - Форма воды [litres с оптимизированной обложкой]

Ничего страшного для Джайлса: ему тысячи раз приходилось ждать.

Миссис Стрикланд, в конце концов, второй человек, которому он обязан своим ренессансом, первый – существо.

Джайлс хмыкает.

Ванная Элизы стала порталом в невозможное, и та работа, которую он проделал, сидя на крышке унитаза, она пропитана тем сортом божественного вдохновения, что обычно запасается, в этом он уверен, только для величайших мастеров. И он благодарен.

Существо не принадлежит никому, оно не принадлежит этому месту и времени. Сердце его принадлежит Элизе, и Джайлс оставляет их вдвоем в эти финальные часы. Помимо того, ему нужно закончить картину, безо всяких сомнений, лучшую работу всей его жизни.

И это невероятное, сущностное облегчение – знать, что ты в конце концов реализовал свой жизненный потенциал. Все надежды исполнятся в тот момент, когда ты покажешь результат существу перед тем, как оно уйдет, и это значит, что надо вкалывать день и ночь.

Но такой режим совершенно не затрудняет Джайлса.

Двадцать часов на ногах, и он чувствует себя прекрасно, столь же бодрый, как тинейджер, подпираемый легендарным снадобьем, имеющим лишь один побочный эффект – оно наполняет его уверенностью, столь же могучей, как бушующий снаружи шторм. Он делает решительные мазки, не давая себе времени подумать, рисует мельчайшие детали без артритного тремора.

Он просидел полдня, ни разу не выйдя в туалет, а когда его последний перерыв между визитами составлял больше двух часов?

Джайлс смеется и краем глаза ловит движение вокруг правой руки.

А, это бинт, намотанный Элизой, начинает разматываться от резких движений. Странно только, что он не замечает телесного дискомфорта, и еще более странно – ему не требуется аспирин, чтобы унять боль.

Может быть, разрез не такой глубокий, как показалось сначала?

И все же бинт мотается перед еще не просохшей картиной и его нужно убрать. Джайлс вздыхает, опускает кисточку… быстренько переодеться, может быть, почистить зубы – и обратно к мольберту.

Он едва может ждать.

Джайлс не осознает, что насвистывает песенку из ТВ, пока развязная мелодия не останавливается. Он быстро разматывает бинты, аккуратно бросает остатки в раковину. Никакой крови.

Может быть, он настолько устал, что смотрит не на ту часть собственной руки?

Джайлс поворачивает предплечье, но не находит ничего, даже шрама, а ведь рана, когда он видел ее в последний раз, была розовой и опухшей! Сжимает кулак, наблюдает, как напрягаются жилы на запястье… и вздрагивает, поскольку видит еще кое-что.

Пятна старости на его руке. Древний шрам от происшествия с ткацким станком.

То и другое исчезло, всюду гладкая, идеальная кожа.

Джайлс проверяет вторую руку, но та выглядит такой же старой и сморщенной, как обычно. Он недоверчиво фыркает, и звук получается больше похожим на смех… приемлемая ли это реакция на сверхъестественное?

Взгляд вверх, в зеркало, подтверждает, что глубокие линии его лица ликующе изогнуты. Он выглядит хорошо, и, пусть даже сам не помнит, когда оценивал себя подобным образом.

Джайлс смотрит еще выше… ага, вот и причина. Как он раньше не заметил?

Его голова покрыта волосами.

Джайлс трогает их, аккуратно, мягко, словно они могут испугаться и убежать. Похлопывает себя по макушке, и то, что он чувствует под ладонью, не разлетается, словно пух одуванчика.

Волосы короткие и густые, темно-коричневые с полосками светлого и рыжего. Более того, они упругие… он почти забыл, насколько эластичны пряди молодого человека, как они сопротивляются, выскальзывают из пальцев.

Это эротично, роскошно, безумно.

И тут Джайлс ощущает давление в паху, смотрит вниз – его пижамные брюки туго натянуты. Эрекция, хотя это слишком ученое слово для того юношеского отклика на крохотную мысль о сексе. Это стояк, ни больше и ни меньше, и каждая молекула тела наполняется легкостью, быстротой, смелостью.

Стук в дверь, настойчивый, громкий, знак того, что в соседних апартаментах что-то не так.

Джайлс знает себя хорошо, и он предвидит болезненный упадок духа, но то, что повлияло на его тело, повлияло и на дух. Тревога вызывает прилив сил, желание броситься навстречу опасности, встать с ней лицом к лицу.

Он мчится к двери, осознавая, как мотается его пенис под пижамой и, хватая по дороге подушку, чтобы прикрыться – Элиза не должна увидеть его в подобном виде! Джайлс хихикает.

Скрипят петли, и он видит красное, вспотевшее лицо мистера Арзаняна.

– Мистер Гандерсон! – восклицает тот.

– А, оплата, – Джайлс вздыхает. – Запоздал, правда, но разве я когда…

– Дождь, мистер Гандерсон!

Джайлс хмурится, позволяя стуку капель, доносящемуся с пожарной лестницы, заполнить паузу.

– Ну да. Я не могу с этим поспорить.

– Нет! В кинотеатре! Дождь идет у меня в кинотеатре!

– Вы просите меня засвидетельствовать чудо? Или вы говорите о протечке?

– Да, протечка! Из квартиры Элизы! Она оставила воду включенной! Или труба! Сломалась… нет, лопнула! Она не открывает дверь! Вода льет с потолка, прямо на гостей! Я найду ключ и открою дверь сам, если это не прекратится! Я должен бежать вниз! Мистер Гандерсон, сделайте, чтобы это прекратилось, или вам обоим больше не жить в «Аркейд»!

Он исчезает, тяжело шлепает вниз по лестнице.

Джайлс швыряет не нужную более подушку на диван и в одних носках прыгает по коридору. Извлекает ключ из убежища в абажуре, попадает в скважину с первого раза – приятно – и врывается внутрь.

Он не знает, чего ждет: больше крови? разрушения после вспышки гнева?

Все выглядит обычным, за исключением того, что пол около ванны блестит так, словно его только что отмыли… хотя нет, там полдюйма воды, не меньше, вся квартира залита!

Джайлс шлепает через нее, носки промокают, и не заботится, чтобы постучать, просто распахивает дверь.

Вода рвется наружу, и он вымокает до колен.

Еще день назад шок от подобного события вместе с обрушившейся волной опрокинули бы его, но сегодня его ноги словно корни, вросшие в пол, и он стоит, пусть стулья и даже стол за его спиной сдвигаются с мест, когда до них добирается украшенное листьями цунами.

Край пластиковой занавески, что держал наводнение, хлопает точно змеиная кожа, открывает Элизу и существо на полу.

Джайлс думает, что высек бы их в мраморе именно в такой позиции, нет, лучше не он, а кто-то из великих, Роден или Донателло. Ее тело блестит, видны пятнышки грязи, искорки чешуек, существо выглядит обнаженным в этот самый момент, хотя отродясь не носило одежды.

Руки и ноги их переплетены, ее лицо прижато к его шее, левая ладонь гладит его голову в том месте, где начинается спинной плавник. Существо не выглядит особенно сильным и здоровым, но оно выглядит довольным – он выбрал свою судьбу, и ничто, ни боль, ни даже смерть не заставит его пожалеть.