Сергей Казменко - Сборник рассказов и повестей

— А вы зря держите их в помещении, — сказал он. — Погода сейчас сухая, вывесили бы снаружи.

— К-как это снаружи? — опешил Тинг.

— Ну обыкновенно, на веревочках. Только чтобы ветром не унесло. И потом, — он встал, внимательно пригляделся к развешанным банкнотам. — Зачем вам столько этих половинок? Выбросите вы их к чертовой матери, а то неровен час они вам весь урожай загубят.

— А что, — осторожно спросил Арни. — За них разве ничего не выручить?

— Да не стоят они того, чтобы с ними возиться. Только место зря занимают. Вы как, по договору этим делом занялись или просто так попробовать решили?

— П-по договору, — соврал Тинг.

— П-просто так, — почти одновременно с ним произнес Арни.

— По договору-то лучше, — словно не заметив разницы в ответах, сказал инспектор. — Все-таки заранее знаешь, что получишь. Но зря вы с этим делом связались. Так, ради интереса, еще можно, а выгоды в этом году не ждите — урожай, я слышал, хороший, банк принимает бумажки на верификацию по полпроглота за десяток.

— За десяток каких?

— Да любых, какая разница, — старик двинулся к выходу, осторожно раздвигая руками веревки с висящими банкнотами, потом остановился. — Вот эти, кстати, тоже выбросить можете. Тысячепроглотовые хождения почти не имеют, вряд ли их у вас примут. Да и пятисотки, скажу вам, могут не принять. Ну, бывайте здоровы, — и он вышел наружу, затворив за собой люк.

Минут пять в рубке стояла полная тишина. Потом Арни встал, подошел к пульту и стал что-то подсчитывать на калькуляторе. Тинг не решался нарушить молчание.

— А знаешь, — услышал, наконец, он, — если мы сдадим все бумажки по такой цене, то нам, пожалуй, хватит на то, чтобы хорошенько гульнуть в ресторане.

В голосе у Арни не было сарказма.

Только тоска.

— Этот Джайк — последний болван, — сквозь зубы процедил адмирал, стараясь скрыть раздражение. Если бы не представитель Союзников, с утра торчавший в рубке, адмирал Пинкер устроил бы полковнику Джайку такой разнос, что тот запомнил бы этот день до конца своей жизни. Но давать волю гневу перед Союзником было бы в высшей степени неразумно. Союзники должны видеть флот единым и сплоченным организмом, в котором не может быть никаких разногласий, в котором подчиненный неукоснительно выполняет волю начальства, а у начальства нет никаких причин для выражения недовольства подчиненным.

Адмирал взял в руки бланк с только что полученным донесением и прочитал еще раз:

«Нами сегодня, 11.96.27.12, приняты сигналы бедствия от планетоида „Аттаил“, находящегося в секторе ВМ Северной полусферы. Планетоид три часа назад был атакован автоматическими снарядами кренбов. Характер полученных планетоидом повреждений уточняется. Анализ поступивших сигналов заставляет предположить, что планетоид полностью небоеспособен. В соответствии с п.89.4 Устава мною, с учетом обстановки, выделены для эвакуации личного состава с планетоида четыре транспорта типа „Колпак“ и конвойный крейсер „Баонг“, которому поручено уничтожение остатков планетоида после завершения эвакуации. Командир отряда прикрытия полковник Джайк.»

— Вы будете отвечать, мой адмирал? — не поворачивая головы, спросил советник Барро.

— Нет! — не сдержался и все же рявкнул адмирал. — Пускай этот болван сам убедится в собственной непроходимой тупости! Посмотрим, какую рожу скорчит после всего этого его превосходительство господин Координатор.

Адмирал — это знали все вокруг — терпеть не мог Координатора Аргелана, которого знал еще по училищу и который неизменно умудрялся обойти его в очередном звании. Он вообще не любил всех, кто оказывался хоть в чем-то удачливее него самого. Среди его подчиненных таких, конечно же, быть не могло. Но вот среди тех, кто от него не зависел… Однако Координатора Аргелана адмирал почему-то выделял среди прочих какой-то особенной неприязнью. И, если какой-нибудь год назад неприязнь эта была практически абстрактной, поскольку пути их почти не пересекались, то теперь, когда Аргелана назначили Координатором всех операций в этом районе Галактики, от одного упоминания этого имени адмирал Пинкер приходил в ярость. Это, по правде сказать, не было чем-то необычным для него. Подчиненные не зря прозвали адмирала «кипятильником», и редкий день обходился без того, чтобы хоть один из офицеров штаба не получал от него разнос за какой-нибудь незначительный проступок. Доставалось не только штабным — всем, кто попадался адмиралу под горячую руку. Причем полковнику Джайку в последнее время доставалось значительно больше, чем всем остальным, потому что, на свою беду, приходился он каким-то дальним родственником Координатору Аргелану — слишком дальним, чтобы надеяться на протекцию со стороны Координатора, но недостаточно дальним, чтобы рассчитывать на снисхождение со стороны адмирала.

— Мне нужны последние данные разведки, советник, — буркнул наконец адмирал, когда немного успокоился.

— Существенных изменений за последние часы не отмечено, мой адмирал. Продолжается сосредоточение сил противника на южном участке, вблизи скопления ПТЛ-66. Отмечена некоторая активизация в центральных секторах. В остальном — ничего нового.

— Мне это не нравится. Мне это очень не нравится. Почему, черт подери, они не реагируют на наши перестроения, а информацию об этом «Аттаиле» восприняли мгновенно? Как вы это можете объяснить?

— Боюсь, мой адмирал, что они поняли, что стоит за этими перестроениями. Во всяком случае, пока что они действуют оптимальным образом и не оставляют нам пути для нанесения флангового удара. Правда, я надеюсь на скорое изменение ситуации, особенно после этого доклада полковника Джайка. Что же касается «Аттаила», то еще не факт, что именно они его атаковали, мой адмирал.

— Что вы хотите этим сказать?

— Не исключено, что полученный полковником Джайком сигнал бедствия не соответствует, так сказать, действительности. Но, думаю, гадать нам все равно смысла не имеет. Там и так мы получим вскоре сообщения о ходе спасательной операции.

— Какая спасательная операция, советник? Вы в своем уме? — адмирал не привык выбирать выражения и не собирался отступать от своей обычной манеры говорить из-за какого-то штатского. Советник Барро понял это с первой же их встречи и решил пока не обращать внимания на манеры «кипятильника». В конце концов, тот не был непосредственным начальником советника и практически не мог повлиять на его судьбу. Что же касается манер… Советнику приходилось работать и с менее воспитанными людьми. В конце концов, главное — дело, и пока манеры адмирала не мешают работать, их можно игнорировать. Поэтому он ответил как ни в чем не бывало: