Валентина Журавлева - В мире фантастики и приключений. Выпуск 3

И вдруг зычно заговорили двигатели. Нас придавило к креслам, и по телу «Эльприса» прошла судорога вибраций. Отдельные звуки потонули в мощном гуле реактивных струй, а все другие ощущения были раздавлены навалившейся тяжестью. Мы вошли в атмосферу планеты. Передо мной на шкале высотомера медленно ползли цифры. Семьсот… пятьсот… четыреста… триста… двести километров до поверхности Арбинады. Время словно остановилось. Я взглянул на акселерометр, он показывал ускорение двадцать три метра в секунду за секунду. Температура наружной оболочки поднялась до трехсот сорока градусов. Напряжение нарастало.

Внезапно двигатели смолкли. Жуткая тишина разлилась по кораблю. Я не сразу понял в чем дело и с испугом посмотрел на указатель массы. В баках оставалось еще достаточно жидкого аммиака. Высотомер показывал пятьдесят километров, начинался переход на траекторию планирующего спуска. Гигантская сила встречного потока воздуха ударила в рули поворота, швырнула нас вверх, развернула многотонный корпус ракеты и расстелилась упругим основанием, удерживая корабль от падения. В какой-то из этих мгновений резко подскочила тяжесть, потом упала до нуля. Я увидел искаженное гримасой лицо Кора и безжизненную улыбку на губах Конда, но тут же опять повернулся к приборам. Можно было включать экран внешнего обзора — наша скорость составляла всего около тысячи километров в час. До посадки оставалось несколько минут.

— Внимание, пилот, — с трудом сказал Кор, поворачиваясь ко мне.

На экране виднелась облачность, ярко освещаемая солнцем. Мы стремительно приближались к ней. На короткое время клубы зыбкой материи закрыли горизонт, и потом наступило прояснение. Внизу был еще один слой облаков, затем еще один. Наконец мы увидели море. Высотомер показывал полторы тысячи метров. Оставался последний маневр.

Снова заработали двигатели. Нос корабля стал задираться вверх, мы поворачивались соплами к морю и теряли скорость. На какое-то мгновение «Эльприс» неподвижно повис в воздухе, задрожал всем корпусом от усиливающейся работы двигателей и, опираясь на мощную струю газов, стал тяжело оседать вниз. Мы медленно приближались к водной поверхности. Нас отделяли от нее считанные метры…

— Все! — сказал я, когда корабль повернулся и лег плашмя на воду.

Тишина. Полная тишина и мерное покачивание на волнах чужого океана. Конд тяжело поднял голову и огляделся.

— Приехали, кажется, — сказал он и отстегнул ремни, пытаясь встать. Руки у него дрожали от напряжения.

Кор неподвижно лежал в кресле со странным выражением лица. Это была улыбка, искаженная отвисающими от тяжести щеками. Я даже не понял сразу, что он улыбается. Мне никогда не приходилось видеть, как он улыбается. Никогда, кроме этого раза.

— Арбинада, — произнес он тихо.

В борт корабля тяжело плескали волны.

Мы были на Арбинаде.

Когда-то в юности первые минуты на другой планете я представлял себе совершенно иначе. Не помню уже точно, какими казались они мне тогда, скорее всего восторженными. Но юношеские мечты всегда ошибочны. На самом деле все выглядит значительно проще и будничнее. Мы находились на Арбинаде… Не было ни восторга, ни жажды деятельности, ни подъема духа. Была депрессия, была усталость и была тяжесть. Теперь, когда я припоминаю дни, проведенные в чужом мире, первое, что мне вспоминается, — это тяжесть. Тяжесть, гнетущая, непрерывная, проникающая всюду тяжесть. От нее не уйти, не спрятаться, не забыться, всегда и всюду она давила на тело, на мысли, на чувства. Она украла у каждого часть его индивидуальности, проникла в сознание, угнетала дух, и даже Кор был вынужден ей подчиниться…

Несколько минут мы оставались в креслах, отдыхая от пережитого напряжения. Корабль ритмично покачивало с борта на борт, ровным светом горели контрольные лампы. Мы молчали. На обзорном экране медленно перемещалась далекая линия горизонта, отделенная от переднего плана бесконечными рядами зеленоватые волн. Тишину нарушал лишь монотонный звук трансформатора, доносившийся из-за панели пульта.

Первым зашевелился Кор. Напрягая мышцы, он привстал с кресла и вплотную подошел к экрану, уткнувшись лицом почти в самое изображение.

— Вот она, Арбинада, мечта космонавтов… — проговорил он. Потом повернулся ко мне: — Включите звук.

Я пошарил рукой на пульте и, нащупав нужную кнопку, нажал ее. Слабый свист ветра и рокот моря наполнили кабину. Казалось даже, что и запахи ворвались вместе с шумом, но это только казалось. Увы, человеку, наверное, никогда не удастся вкусить ароматов этой планеты. Мы ее видели, слышали, ощущали, боролись с ней, но воздухом ее мы не дышали.

Конд связался с другими отсеками. Все было в порядке. Биолог, геолог, биофизик и Ланк благополучно перенесли спуск и постепенно приходили в себя. Кор велел собраться всем в жилом помещении. Мы с трудом перебрались туда, тяжело переставляя ноги и морщась от ноющей боли в позвоночнике. Я чувствовал себя лучше других — принятая перед началом спуска небольшая доза синзана позволяла мне легче переносить тяжесть. Расположась в противоперегрузочных креслах и заняв наиболее целесообразные в этих условиях положения, мы открыли совещание. Со стороны наше совещание, должно быть, представляло печальное зрелище — группа измученных людей, плашмя лежащих в креслах, почти равнодушных друг к другу. Первым заговорил Кор. Чуть-чуть приподняв голову и придав своему голосу некоторую торжественность, он сказал:

— Разрешите, дорогие коллеги, поздравить вас с благополучным спуском на поверхность Арбинады. Событие, которого с нетерпением ожидало человечество, свершилось.

Эта высокопарная фраза так плохо сочеталась с нашим состоянием духа, что мы промолчали. Он продолжал:

— Мне нет необходимости напоминать вам, что наша деятельность здесь будет сопряжена с колоссальными трудностями, каждый из вас уже сейчас ощущает на себе враждебную и могучую силу чужой планеты. Но вы знали о том, что вас здесь ожидает, и шли сюда добровольно. Чрезмерная тяжесть, во власти которой мы находимся, может стимулировать психические расстройства. Мазор Дасар подтвердит мои слова, но и сами вы достаточно хорошо осведомлены. Главные симптомы болезни — угнетенное состояние духа и прогрессивное свертывание инициативы. Думаю, мне незачем вам объяснять, сколь опасно для нас в этой новой и сложной обстановке оказаться в положении тупых и безвольных созерцателей. Нами приняты некоторые защитные меры. Все мы прошли специальный курс гравитренировки, в нашем распоряжении имеются гидроконтейнеры, синзан, но всего этого недостаточно. Единственное, что может уберечь нас от недуга — неустанная и бдительная борьба с собственной пассивностью, взаимная поддержка друг друга…