Диана Джонс - Детская библиотека. Том 89

Пункт второй предписывал: «Смешать все ингредиенты, пользуясь исключительно пером».

Размешать яйцо пером не так-то просто, но Чармейн справилась с поставленной задачей, хотя сначала ей пришлось долго-долго тыкать в яйцо заточенным концом, пока скорлупа не раскололась на мелкие кусочки, потом размешивать его с такой силой, что волосы растрепались и рыжими прядями свесились на лицо, и, наконец, когда стало ясно, что однородной смеси не получится, взболтать ее обратным концом пера. Когда Чармейн наконец выпрямилась, отдуваясь, и липкими пальцами отбросила волосы, «Книга» украдкой перевернула еще одну страницу. Теперь она подсказывала, «Как разжечь огонь», но Чармейн была поглощена тем, что старалась не замазать яйцом очки. Она надела их и изучила Пункт третий. Пункт третий этого заклинания гласил: «Трижды пропеть «Гегемония гауда»».

— Гегемония гауда, — прилежно пропела Чармейн над сахарницей.

Ей показалось — хотя она не была уверена, — будто при последнем повторении кусочки скорлупы вокруг пуговиц немного заколыхались. Вроде бы действует, в восторге подумала она. Потом поправила очки на носу и прочитала Пункт четвертый. К этому времени она читала Пункт четвертый чар под названием «Как подчинять предметы своей воле».

«Взять перо, — говорилось в книге, — подготовленной смесью написать на бумаге слово «ЫЛФ» и начертить вокруг него пятиугольник. Ни в коем случае не касаться бумаги руками».

Чармейн взяла намокшее липкое перо, украшенное кусочками скорлупы и обрывком розового лепестка, и сделала все, что могла. Писать смесью было нелегко, к тому же никак не удавалось удержать бумагу на месте. Бумага скользила, бумага елозила, а Чармейн макала перо в смесь и процарапывала буквы, и слово «ЫЛФ» получилось клейкое и еле различимое и корявое и было похоже на «МУХ», потому что рыжий волосок из сахарницы зацепился за кончик пера и окружил буквы затейливыми росчерками. Что до пятиугольника, когда Чармейн пыталась его начертить, бумага съехала в сторону, поэтому самое большее, что можно было о нем сказать, — да, в нем было пять углов. Заканчивалась линия страшноватой желтковой кляксой с торчащим из нее собачьим волоском.

Чармейн перевела дух, приклеила выбившиеся пряди к голове рукой, которая стала уже совсем липкой, и прочитала последний Пункт — пятый. Это был Пункт пятый чар «Как добиться исполнения желаний», но Чармейн ужасно устала и ничего не заметила. Там значилось: «Положить перо обратно в емкость, трижды хлопнуть в ладоши и произнести: «Так-с»».

— Так-с! — произнесла Чармейн, трижды громко хлопнув в липкие ладоши.

Что-то у нее определенно получилось. Бумага, сахарница и перо растворились в воздухе, тихо и бесследно. То же самое произошло и почти со всеми липкими потеками на столе дедушки Вильяма. «Книга Палимпсеста» закрылась с резким хлопком. Чармейн попятилась, отряхивая с ладоней ошметки, — она выбилась из сил и была порядком обескуражена.

— Значит, я теперь умею летать, — проговорила она. — Ну-ка, где можно попробовать?

Ответ был очевиден. Чармейн вышла из кабинета и направилась к концу коридора, где поджидало ее открытое окно, выходившее на покатый зеленый склон. Подоконник был низкий и широкий — как будто специально созданный, чтобы через него перелезать. В считанные секунды Чармейн оказалась за окном на вечернем солнце и вдохнула холодный чистый горный воздух.

Она очутилась высоко в горах, и большая часть Верхней Норландии простиралась далеко внизу, уже подернутая вечерней синевой. Напротив, залитые оранжевым закатным светом и обманчиво близкие, высились снежные вершины, отделявшие родную страну Чармейн от Дальнии, Монтальбино и прочей заграницы. Позади тоже были горы — над ними грозно собирались темные серые и багровые тучи. Там скоро прольется дождь — в Верхней Норландии частенько шел дождь, — но пока было тепло и тихо. На соседнем лугу, под какой-то скалой, паслись овцы, а где-то неподалеку раздавалось мычание стада коров и звяканье колокольчиков. Поглядев туда, Чармейн даже немного испугалась: коровы расположились чуть выше по склону, а дом дедушки Вильяма вместе с окном, из которого она только что вылезла, бесследно исчез.

Чармейн решила не переживать по этому поводу. Ей еще никогда не доводилось бывать так высоко в горах, и от этой красоты у нее закружилась голова. Трава под ногами была зеленее любого городского газона. Она источала аромат свежести. Чармейн присмотрелась и обнаружила, что аромат исходит от сотен, тысяч крошечных изящных цветов, которые прятались в траве у самой земли.

— Ух, везет же вам, дедушка Вильям! — воскликнула Чармейн. — Прямо рядом с кабинетом!

Некоторое время она блаженно гуляла по лугу, обходя деловито жужжавших пчел, и собирала себе букет — по одному цветку каждого вида. Она сорвала крошечный алый тюльпан, потом белый, потом цветок, похожий на золотую звездочку, миниатюрный махровый мак, лимонный лютик, фиолетовый флокс, оранжевую орхидею и по одному цветку из густых зарослей — розовых, белых и желтых. Но больше всего ее восхитили голубые колокольчики — такие пронзительно-голубые, что она и представить себе не могла подобной голубизны. Чармейн подумала, что это горечавки, и собрала не один цветок, а несколько. Очень уж они были маленькие, изысканные, голубые. При этом Чармейн понемногу уходила по склону вниз, туда, где виднелся какой-то обрыв. Она решила спрыгнуть с него и проверить, научили ли ее чары летать.

Она добрела до обрыва как раз тогда, когда цветы перестали помещаться в руках. На каменистом краю росли еще шесть разновидностей, однако их пришлось оставить. Но тут Чармейн забыла о цветах — и стала смотреть.

Обрыв был высотой в полгоры. Далеко-далеко внизу, у дороги, которая отсюда казалась ниточкой, виднелся дом дедушки Вильяма — крошечная серая коробочка, окруженная пятнышком сада. Были там и другие домики, так же далеко, разбросанные вдоль дороги, и в них зажигались малюсенькие оранжевые искорки окон. Все это было в такой дальней дали, что у Чармейн пересохло во рту и слегка задрожали коленки.

— Отложу-ка я пока упражнения по летанию, — проговорила она. А подавленный внутренний голос уточнил: как же мне теперь отсюда слезть?!

Сейчас мы об этом думать не будем, отрезал другой внутренний голос. А будем любоваться пейзажем.

Ведь сверху ей было видно почти всю Верхнюю Норландию! За домом дедушки Вильяма долина сужалась в зеленую седловину, сверкающую белыми водопадами там, где через перевал можно было попасть в Монтальбино. В противоположной стороне, за выступом горы, на которой сейчас стояла Чармейн, ниточка дороги сливалась с более извилистой ниточкой реки, и они петляли среди крыш, башен и бастионов Норланда. Там тоже загорались огоньки, но Чармейн еще различала матовый блеск прославленной золотой кровли Королевской резиденции, трепещущий над ней флаг — и даже, кажется, родительский дом позади. Все это было не так уж далеко. Чармейн даже удивилась, когда увидела, что дом дедушки Вильяма на самом деле стоит у самой окраины города.