Чеслав Хрущевский - Планета под замком [антология]

Только теперь Фокс сообразил, как это произошло:

— Значит, это ВТОРОЙ, да?

— Верно, это ВТОРОЙ ликвидировал сопряжение, — признал цифрон. — Он разумнее, чем вы считали…

Кортес схватил Франка за рукав:

— Франк, втолкуй им это ты, может быть, тебя послушают! Втолкуй им, что нам необходимо вернуться на Землю! Что мы люди, что мы кого-то там оставили, что у каждого есть… У тебя же там сын, Франк!!

Франк не реагировал, тупо вглядываясь в цифрона. Тот спокойно продолжал:

— ПЕРВЫЙ тоже стремился вернуться на Третью Проциона. Это была его планета. Он пришел к вам с целью установления контакта — они ведь не знали существ, состоящих из белков, там не было условий для возникновения подобной формы жизни. Но белок и жизнь — это в конечном счете не одно и то же…

Кортес тихо произнес:

— Послушай… так пускай тогда ВТОРОЙ… Мы ведь не знали. Можем его отвезти…

— Замолкни, Кортес! — гаркнул Томас.

— Мы решили остаться на П-3, — холодно оборвал их цифрой. — Вас тоже с собой заберем. У них сейчас имеются условия для лабораторного разведения белковых субстанций. Мы доказали это ВТОРОМУ, и он с нами согласился.

Один из цифронов подошел к пульту управления, вновь засветившемуся голубым мерцанием мониторов.

Через минуту Фокс почувствовал, как легкая сила прижимает его к креслу.

«Одиссей» возвращался к Проциону.

По экрану медленно проплывало изображение полуразрушенного космического корабля.

Людвиг Букас резким взмахом руки окончил дискуссию: — Я все равно отправлюсь туда! На борту останется Ян. — Ове Йоханссон, Тим Тэннер и Герт Голуб молча поднялись и стали надевать космические костюмы.

Ян сделал последнюю попытку: — Ты командир, Людвиг. Твой долг — оставаться на борту!

Но Букас, уже в костюме, стоял у шлюзовой двери и готовился открыть ее. Ян покачал головой и повернулся к пульту управления.

С непостижимой уверенностью Людвиг Букас вел остальных по внутренним переходам мертвого корабля.

— Хотел бы я знать, что мы ищем, — заметил Тим.

Людвиг молчал. Он открыл очередную дверь, и они оказались в большом помещении, посредине которого находился огромный, ни на что не похожий агрегат. Фонари на шлемах космонавтов освещали мешанину из электронных деталей, кабелей и проволочек.

— Здесь кто-то занимался абстрактным искусством, — рассмеялся Герт.

Тем временем Тим тщетно пытался открыть ведущую из этого помещения дверь — она никак не поддавалась. Людвиг отодвинул его в сторону, наклонился и нажал на скрытый рычаг. Дверь открылась, и они вошли в обсерваторию корабля. На койке, лицом к прозрачному куполу, лежало тело космонавта.

С удивлением спутники Людвига смотрели, как он быстро и уверенно, будто бы у себя дома, открыл стенной шкаф и вытащил тоненькую тетрадь. Это был бортовой дневник.

«Космонавтов постоянно сопровождает опасность, и многие как раз поэтому отправляются в космос. Я к этому относился иначе. Когда вероятность моего благополучного возвращения определили величиной 0,998, меня это шокировало. 0,002 опасности — этого, пожалуй, было слишком много при моих мирных исследованиях. В конце концов, я всего лишь намеревался отыскать телепортационный канал галактической цивилизации, а не проникнуть в ядро Альдебарана. Уже с самого возникновения беспроволочной телепортации (или „нуль-транспортировки“) ученые предположили, что высокоразвитые внеземные цивилизации создали систему коммуникаций на этой основе — внутригалактическую транспортную систему.

Когда же в действительности произошло несчастье, вероятность которого равнялась двум тысячным, я спал. Это случилось на втором году полета: что-то отрезало часть моего корабля, моей „Галактики“, и исчезло в космосе.

Проснувшись утром, я ничего об этом не знал, так незаметно все произошло. Однако умыться мне не удалось — в кране не было ни капли воды, а температура воздуха была ниже обычной. Я подумал, что с бортовым компьютером что-то случилось.

Я поспешил к двери — но она не открылась автоматически при моем приближении. По какой-то причине включилась аварийная блокировка. Раньше я не обращал особого внимания на космический костюм, висевший в каюте. Теперь же было ясно, что без него мне не выбраться. Замок откроется только когда по обе стороны двери будет одинаковое давление. Внутри дышалось хорошо, значит…

Надев костюм, я сорвал пломбу с вентиля и выпустил воздух. Дверь открылась, и я увидел космос. Да, сразу за пределами каюты был космос — без всяких обычных церемоний.

Сейчас-то я могу писать об этом в веселом тоне, а тогда висел головой в кабине и ногами среди звезд, и от ощущения свободного падения бунтовал желудок. Поле искусственного тяготения обрывалось сразу за дверью каюты. Привязавшись канатом, я выбрался подальше наружу и увидел, что корма „Галактики“ пропала. Моя каюта располагалась примерно в середине, и от нее к носу все сохранилось: командная рубка, лаборатория, обсерватория и так далее. Если бы неизвестная сила прошла на несколько сантиметров ближе к носу, я бы не проснулся.

Прежде всего я обследовал лабораторию, где был террариум с подопытными животными. Там все осталось по-прежнему. Мышиные семейки, попискивая, занимались своими делами, меланхолично жевали корм морские свинки. В лаборатории я проводил большую часть своего времени, и все здесь было знакомым и привычным. Так что ничего странного не было в том, что в лаборатории я и поселился после катастрофы.

Я продолжал свою работу — так, будто ничего и не произошло. Я знал, что галактический канал телепортации, который я искал, должен существовать где-то здесь. Еще за несколько часов до катастрофы я…

И тут мне пришла мысль. Возможно, этот самый канал и повинен в том, что со мной случилось? Возможно, я угодил в этот канал? Но тогда что должны были зарегистрировать мои приборы… Любое направленное излучение создает поле, которое можно измерить…

Я долго думал, как сформулировать запрос компьютеру. При аварии он тоже пострадал, утратил часть функциональных элементов, и общаться с ним стало труднее.

Наконец я проговорил:

— Бортовой компьютер, на магнитной ленте должна быть группа сигналов, которые отличаются от всех остальных. Такие сигналы нам еще никогда не встречались.

— Программу понял, — ответил компьютер.

А пока он выполнял эту программу, я занимался своей обычной работой. К началу моего полета телепортация неживой материи на Земле достигла технического совершенства, и это позволило решить почти все транспортные проблемы. Некоторые ученые уже предпринимали попытки телепортировать живую материю.