Феликс Пальма - Карта хаоса

Вдруг стуки прекратились, но случилось это так неожиданно, что наступившая тишина, казалось, всех оглушила. Секунду спустя колокольчик рухнул на стол, несколько раз подскочил и вяло покатился на прежнее место. Платок подлетел к Янтарной Леди, которая перестала биться в судорогах и теперь смотрела перед собой широко открытыми глазами, и опустился ей на лицо с нежной вкрадчивостью подвенечной фаты. Однако эффект от его прикосновения получился сокрушительный: тело медиума так напряглось, что стул, к которому она была привязана, буквально подпрыгнул, голова Леди резко откинулась назад, словно кто-то сзади грубо схватил ее за волосы, а потом мотнулась вперед, отчего платок упал ей на колени. Теперь она сидела неподвижно, уперев подбородок в грудь, волосы закрывали ей лицо и шею как шлем цвета слоновой кости, а из горла вырывались то хрипы, то отчаянные всхлипывания. Под бледной кожей предплечий напряглись мускулы и выступили жутко надувшиеся вены, будто тело ее испытывало нечеловеческое напряжение.

– Господи, она задыхается! – закудахтала медицинская сестра Джонс.

Но странные хрипы прекратились, прежде чем Джонс успела хоть что-нибудь предпринять. Тело медиума мгновенно расслабилось, и тотчас над ее головой появились светящиеся пятнышки – маленькие трепещущие стрекозы невиданной красоты. Они сразу же начали соединяться в крошечное созвездие, а слившись воедино, образовали сияющее газовое облако, которое постепенно росло и обретало плотность. Затем облако уподобилось воздушной пиявке и стало будто бы подпитываться из головы Янтарной Леди, а может, оно и рождалось из ее тела, вернее из ее волос. Как бы то ни было, облако парило в воздухе, плоско растянувшись над поверхностью стола и соединяясь с медиумом тонким длинным шнуром. Клейтон понял, что Янтарная Леди готовится провести свою знаменитую материализацию, так как именно эта практика приносила медиумам особую славу, к тому же она считалась самой рискованной и сложной для фальсификации.

– Смотрите, возникает лицо! – с волнением объявил Крукс и сильно заморгал, точно мечтал разглядеть сквозь туман черты прекрасной дочери знаменитого пирата.

Тут агент и сам убедился, что профессор говорит правду. В облаке стало что-то вырисовываться, хотя пока трудно было понять, что именно. К разочарованию Крукса, это скорее напоминало три четверти мужского лица, и различить можно было нос, усы и пухлые губы, как бы вытянутые вперед, словно их обладатель собирался поцеловать кого-то или просто свистнуть.

– Я чувствую его дыхание! Он дует мне на руку! – воскликнул полковник Гарик, и в голосе его звучали одновременно испуг и неподдельный восторг. Именно полковник находился ближе остальных к эктоплазме.

Потом под мужским лицом с двух сторон выросли очень белые кисти рук, и они выглядели уже более плотными и были лучше очерчены. Кисти с поразительным изяществом шевелили пальцами, но выше запястий руки постепенно делались все прозрачнее и под конец растворялись в светящемся облаке, которое окружало призрака.

Клейтон, поджав губы, взирал на лицо и руки, и внутри у него закипала злость. Больше всего ему сейчас хотелось вскочить на ноги и вцепиться в сотканные из тумана формы – вот тогда, в чем он был уверен, хитроумный трюк будет разоблачен. Но агент покорно сидел, как было приказано Синклером. Еще до начала сеанса капитан несколько раз повторил: ни в коем случае нельзя прерывать опыт, какие бы подозрения у них ни возникли. Кроме того, полученные сверху распоряжения тоже звучали более чем определенно: цель полицейских – удостовериться в надежности способов проверки, изучить modus operandi  [20]медиума, записать сеанс на фонограф и проанализировать данные, полученные с приборов, чтобы затем сделать объективные выводы, в зависимости от которых будет решено, состоится следующий сеанс или нет. Иначе говоря, им предписывалось внимательно наблюдать за происходящим, но ни в коем случае ни во что не вмешиваться. А значит, у Клейтона не было свободы действий – оставалось только набраться терпения и ждать, пока Янтарная Леди совершит какую-нибудь оплошность и приборы зафиксируют некое отклонение от нормы, что позволит отдать медиума в руки правосудия. Клейтон нервно вздохнул и сосредоточил внимание на субстанции, выделенной Леди. Между тем фигура-облако неожиданно начала разрушаться. Лицо и руки постепенно таяли и наконец полностью утратили форму, словно сами себя уничтожили, и буквально через несколько секунд призрак вязким дождем упал на пол и исчез под столом.

Все в напряженном молчании смотрели на Янтарную Леди. Впечатление было такое, будто медиум спит или потеряла сознание. Голова ее склонилась на грудь, а тело обмякло и сползло бы со стула, если бы не поддержка двух проверяющих. Доктор Рэмси и полковник Гарик обменялись тревожными взглядами. Тут она сделала слабую попытку приподнять голову. Доктор мягко позвал ее по имени, и Янтарная Леди ответила протяжным стоном, как если бы никак не могла проснуться после долгого сна. Наконец ей удалось сесть прямо, она растерянно заморгала и обвела взглядом комнату. Затем наморщила лоб, несколько раз кашлянула и опять безвольно уронила голову – на сей раз на плечо полковника Гарика.

– Надо дать ей воды, – предложил доктор, – и я мог бы измерить Леди пульс.

– Повязки натирают кожу, – добавил полковник Гарик, но не столь профессиональным тоном, как Рэмси. Полковник, разумеется, млел от восторга, чувствуя тяжесть головы Янтарной Леди у себя на плече.

– Боюсь, с этим придется подождать, – сурово одернул их Клейтон.

– С водой можно действительно подождать, – подтвердил капитан Синклер, бросив сердитый взгляд на своего подчиненного. – Никому не позволяется вставать из-за стола, пока мы с агентом Клейтоном не снимем показания с приборов. Но развязать ее можно, а вы, доктор Рэмси, измерьте пульс и, пожалуй… прикройте мисс подобающим образом.

Клейтон молча посмотрел на капитана, и по сигналу Синклера оба они разом встали, осторожно приподняв при этом свои стулья, чтобы не двигать их по опилкам. Тем временем Гарик и Рэмси под сочувственными взглядами остальных оказывали помощь Янтарной Леди. Доктор освобождал ее запястья, а полковник мягко похлопывал по щекам, говорил что-то ободряющее невероятно нежным голосом и спрашивал, как она себя чувствует. Медиум пару раз с трудом открыла рот, но так и не смогла вымолвить ни слова. С вялой улыбкой она поднесла бледную руку к горлу, будто прося прощения за свою несвоевременную и досадную слабость. Вдруг лицо ее, с которого Клейтон по-прежнему не сводил глаз, резко переменилось: улыбка застыла на губах, и внезапный ужас до неузнаваемости исказил тонкие черты, смяв их в комок, точно лицо было бумажным. Агент, не понимая, что происходит, проследил за взглядом Янтарной Леди.