Владимир Орловский - Машина ужаса [Фантастические произведения]

Уж не этой ли пыткой грозил мне Булыгин. Я чувствовал, как страх, непреодолимый звериный страх охватывал душу. Одна мысль несколько утешала: ив слов моего тюремщика видно было, что товарищи мои на свободе. Значит, была надежда и для меня вырваться из этого каменного мешка.

Но пока была невыносимая жажда и все растущее чувство одиночества и тревоги.

К вечеру я ухитрился куском штукатурки выбить стекло в решетчатом окне.

В комнату потянуло свежим снаружи. Но дверь по-прежнему оставалась запертой.

Я притих и снова отдался болезненной дремоте, прерываемой поминутно тяжелыми кошмарами. Было, вероятно, далеко за полночь, когда через разбитое окно донеслись до меня недалекие крики и несколько выстрелов.

Я вскочил, дрожа с головы до ног, и стал прислушиваться. Но спустя несколько секунд, вновь наступила мертвая тишина. Я ждал, весь превратившись в слух.

И через несколько времени — час ли, полчаса или еще меньше, — я не в состоянии сказать, — вновь загремел замок, и две темные фигуры вошли, — вернее, упали — в комнату.

— Кто здесь? — бросился я к ним.

— Это вы, Николай Яковлевич? — послышался дрожащий, растерянный голос Туровского.

Я протянул руки в темноте и коснулся лежащего на полу тела. Раздался болезненный стон и хрипение, бурно клокотавшее в горле.

— Это Мапуи, — сказал, тот же голос, — его подстрелили и, кажется, тяжело. Меня тоже слегка задело, но это пустяк.

Потом вдруг почти закричал, меняя голос:

— О, чёрт! Будь они трижды прокляты! Провалилось все из- за пустой случайности, — Туровский застонал, как от тяжелой боли.

— Да что такое случилось? Как вы сюда попали? — спросил я, найдя в темноте его руку.

— Как попали?! Влопались, как кур во-щи, по-мальчишески. И ведь главное, — дело было почти сделано…

— А вы что же собирались предпринять?

— Что?! Взорвать к чёрту это осиное гнездо.

— Как? Чем взорвать?

— Да их же материалами. Помните, мы запрошлой ночью лазали подле труб от градирен. Мне уже тогда это пришло в голову. По трубам шли к хранилищам хлор и водород. А смесь их образует сильно-взрывчатый газ. Я и решил его воспламенить.

— Но ведь они шли по отдельным магистралям.

— Ну, да. Но их нетрудно было смешать. Когда мы с Мапуи ушли в дыру под стеной после вашего ареста, я и Охакуна в то же утро вернулись в Роторуа. Тут я набрал из своего запаса каучуковых и стеклянных трубок, раздобыл автомобильное магнето и нынче же вечером вместе с техником пробрался снова на завод.

— А Охакуна?

— Остался в поселке в качестве резерва с автомобилем, нанятым в Роторуа.

— И оба они согласились принять участие в этом предприятии?

— А что же делать. На мирный исход, очевидно, в данных — условиях надежды не было, а на карте стояла слишком большая ставка…

— Ну, и что же дальше?

— Мы доползли до труб. Я просверлил их в нескольких местах попарно на пробных кранах и соединил каучуковыми трубками. Оставалось подождать, пока газы сметаются.

— А потом?

— Потом взорвать. В одном месте между резиновыми трубками я вставил стеклянную со впаянными, в нее близко друг к другу платиновыми проволочками, от которых шли длинные провода в укромное, темное местечко у парапета. К ним надо было в нужный момент присоединить магнето и пустить ток. От искры между проволочками вся смесь и, вместе с нею, градирни должны были взлететь на воздух.

— Ну, и что же?

— Ну, на этом нас и накрыли. Спрятались мы в темном углу и стали ждать. А в это время нанесло на нас патруль. Я завертел было ручку машины, — не тут-то было, — ни черта.

Вероятно, провода оборвались или магнето закапризничало, не знаю — только вся затея полетела к чёрту. — Туровский снова застонал.

— Этим все и кончилось?

— Да. Машинку я успел выкинуть через парапет, и мы бросились бежать. Поднялась стрельба; меня оцарапало в плечо, а бедняга Maпуи поплатился.

Мы замолчали. Темное тело подле нас было также безмолвно.

— Что это с ним? — пробормотал Туровский, и слышно было, как он шарит в темноте руками.

— Ах, чёрт, кажется, готов, — услышал я дрогнувший голос и, протянув руку в свою очередь, наткнулся на холодный лоб в сгустках липкой крови.

— Что же делать? Надо позвать кого-нибудь…

— Бесполезно, — ответил я. — Это — настоящий гроб.

И я рассказал, что произошло со мной за истекшие двое суток.

Туровский слушал, полный недоумения, и глухо чертыхался…

— Ну, и попали мы в переплет, нечего сказать. Пожалуй, нам с вами теперь, действительно, крышка. Мы с головою в руках у этого сумасшедшего, а у него лапы цепкие. Но для какого чёрта он вообще затеял всю эту историю? Неужели только дикое проявление мизантропии, и ничего больше?

Этот вопрос остался без ответа. Туровский сам пробовал стучать в дверь и звать, — отклика не было. Темнота как будто поредела, и стал виден уже похолодевший труп, темной, неясной грудой распластанный среди комнаты.

В разбитое окно под потолком доносились смутные шумы ночи.

Мы говорили почему-то полушёпотом, стараясь заглушить все возраставшую душевную тревогу. Алексей Юлианович рассказывал, что он рассчитывал, пользуясь суматохой после взрыва, освободить меня и затем, через старую лазейку, добраться до автомобиля, в котором Охакуна ждал нас в укромном месте за поселком. Туровский снова заметался в темноте, разражаясь проклятиями.

— И все насмарку. Все к чёрту теперь. И этот мерзавец будет продолжать свое дело, как ни в чем не бывало.

Неожиданный поток света вдруг ослепил нас и заставил моего товарища на полуслове остановить свои сетования. Зажглась лампа посредине потолка, и скорченное тело у наших ног стало ясно видно в луже крови.

Загремел замок, на пороге показался Булыгин, а за его спиной — трое или четверо вооруженных людей.

Мы с Туровским, ослепленные внезапным светом, вскочили и, инстинктивно встав рядом у стены, обернулись в сторону вошедших.

— Ну-с, кажется, новая рыба попалась в сети, — услышал я знакомый глуховатый голос, — посмотрим, кто такие.

Он нагнулся над недвижным телом маори и тронул его носком сапога; труп остался в прежнем положении. Булыгин сделал знак своим спутникам, — они приподняли мертвого и обернули к свету лицом.

— А… из своих… Я так и знал… — процедил угрюмо инженер и обернулся к нам. — Ну, а это что за птицы. Как, многоуважаемый, не надумали еще отвечать?

Он вдруг осекся на полуслове, начал пристально всматриваться в лицо моего товарища и вдруг многозначительно свистнул:

— Черт возьми? Вот неожиданный сюрприз. Знакомое лицо, готов пари держать. Господин… виноват, товарищ Туровский? — он саркастически улыбнулся: — Неправда ли? Вот удивительная встреча!