Николай Лукин - Судьба открытия. Роман

- Давай, поехали!

Извозчик подобрал вожжи. Пробормотал - неизвестно кому в осуждение:

- Публика! - И тут же, размахнувшись, хлестнул лошадь кнутом.

Наступали сумерки. Присяжный поверенный встретил клиента в пышно обставленной приемной. Клиент уселся в кресло и, вытирая платком бороду, начал говорить, что он деятель науки, работает над проблемой мирового значения. Злоумышленники пытаются похитить его ценные рецепты. Скорей всего, уже частично их похитили. Надо юридическим путем закрепить свои права. Оградить от возможных посягательств.

У Аполлона Захаровича Воздвиженского была изжога. Слушая, он прикидывал в уме, сейчас ли ему выпить содовой воды или чуть погодя.

Клиент продолжал - пространно, пока в общих чертах. Открытие-де, мол, его - большое. А из крупных предпосылок вытекают значительные следствия…

Аполлон Захарович подумал о себе: нет, ему не стоило есть маринованных грибов. «А выглядели, шельмы этакие, аппетитно!.. Что он так долго рассуждает? К делу, к делу!» И спросил:

- В России, значит, желаете оформить привилегию? Или и в других государствах?

- Во всех абсолютно государствах. Чтобы по закону - только я распоряжаться мог судьбой собственной работы. Чтобы никто не присвоил ее.

- Та-ак. А позвольте узнать («Нет, - решил Аполлон Захарович, - один глоток содовой сейчас»), - и, подняв руку, нажал кнопку звонка, - открытие ваше промышленный характер, вероятно, имеет?

- Совершенно верно, промышленный.

- К какому роду промышленности относится?

Клиент почему-то замялся.

- Химия… - объявил наконец, - химический синтез.

Воздвиженский выпил содовой - горничная принесла ему стакан на подносе, - потом мельком взглянул на часы.

- Паша! - крикнул он вдогонку уходящей горничной. - Передай барыне, через пять минут освобожусь.

Лисицын сидел теперь молча. Смотрел на присяжного поверенного. Округлые жесты этого человека, умное лицо с еле уловимыми следами заботы и усталости, непроницаемое и в то же время выражающее, будто он куда сильнее собеседника, но готов прийти на помощь, - все утверждало надежду на самый лучший исход. Действительно, стоит оформить патент, и нечего бояться нового Кардано. Слава богу, не средние века.

И Воздвиженский посмотрел на клиента. Кисло подумал: «Все они одним лыком шиты. Америку открыл! А вся его Америка - секрет варки какого-нибудь мыла».

- С юристом, как с врачом, - сказал он, - надо откровенно говорить. Вы точнее: какой синтез, чего?

Лисицын слегка придвинулся к нему:

- Мой синтез позволяет делать сколь угодно много пищи. Без особенных затрат.

- Как это? - опешил Воздвиженский.

- Хочу патент на синтез углеводов. У меня - дешевый способ получать крахмал и сахар, например, из воды и дыма.

- Из дыма? Что? Такой химический синтез?

- Из дыма и воды. Именно такой.

Аполлон Захарович прищурился. Вмиг оценил, до чего же колоссально выглядит изобретение. За тридцать лет практики ему не встречались дела подобного калибра!

Тут одно из двух: при неудаче замысла он как юрист ничего не потеряет, гонорар останется с ним; а если изобретение осуществится, то он возле золотого дна - первый юрисконсульт. Вот что ему в руки плывет. Быть может, он сейчас у колыбели неслыханно богатых предприятий…

В его лице уже нет чего-либо непроницаемого. Оживленный, розовый, весь - воплощенная доброжелательность, он заговорил, играя самыми обаятельными нотами своего голоса. Он очень, очень рад служить. У него такие прочные деловые связи с поверенными во всех странах мира. Не пройдет трех месяцев, как будут все патенты!..

Глядя на Лисицына, Аполлон Захарович теперь проникался почтением. Отметил про себя, будто тот похож на кого-то из древних философов. Голова мыслителя! А лично ему многого не надо: ну, конечно, заплатить свои долги, это прежде всего. Потом он купит в Петербурге два-три дома подоходнее… Неплохо и виллу построить в Крыму.

На пороге комнаты появилась горничная:

- Барыня оделись для театра. Ждут!

- Я - видишь - занят! - строго сказал Воздвиженский. - Через полчаса приду, минут через сорок, не раньше. Так барыне и передай… - И тотчас с любезной улыбкой - Лисицыну: - Как вам удобно, или я пришлю к вам своего чертежника, или вы сами привезете. Вот давайте обсудим…

- А что я должен привезти?

- Три вещи. Во-первых, описание промышленного способа. Словами, текстом. Чтобы понятно и коротко. Во-вторых… Позвольте я для памяти вам запишу все это. - Потянувшись к столику, Аполлон Захарович взял лист чистой бумаги, карандаш. - Во-вторых, чертежи, значит, заводских установок. Достаточно - в эскизах. Мой чертежник их перечертит, как надо для каждого государства в отдельности…

Лисицын сказал:

- Могу привезти теоретический расчет. И еще описание лабораторных опытов, подтверждающих правильность расчета.

- О-пы-тов? - переспросил Воздвиженский. Он положил карандаш на столик, посмотрел с нескрываемым разочарованием. - Зачем же опытов?

- Ну как - зачем? Опыты обосновывают принципы… так сказать, идею. Все то, что у меня есть. А заводской процесс еще неясен.

Глаза Аполлона Захаровича стали тусклыми. В них уже сразу - надменный холодок. Будто бы клиент перед ним выкинул неприличное коленце.

«Какой там греческий философ - на дворника Никифора похож! Подумаешь, что расставил: опыты, идею!» Молча поднявшись с кресла, Аполлон Захарович вышел в соседнюю комнату. Вернулся с раскрытой книгой в руке. Дал ее Лисицыну, ткнул пальцем в страницу:

- Прочитайте! В этом пункте сходится законодательство всех стран. «Патенты… - глядите тут, - выдаются на изобретения, допускающие промышленное использование». Так! А вот в другом месте: «Идея сама по себе или научные опыты, - Воздвиженский застучал ногтем по странице, - не-па-тен-то-спо-собны!» Вы поняли? Так что же вы имеете реально? Чем располагаете? Научным парадоксом?

Лисицын отодвинул книгу от себя и встал:

- Я реально получаю синтетические углеводы!

- А много, позвольте спросить? Крахмала, например?

- Пока - граммов двадцать в день. В лаборатории пока, при опытах.

- Только-то? - Воздвиженский обидно рассмеялся. - Вы простите меня, - он кивнул на часы, - я в театр сегодня…

- Но скоро, - Лисицын повысил голос, - буду получать сотни тысяч пудов.

- Сотни тысяч?

- Да.

Мысли Воздвиженского заметались. Из своей многолетней практики он знает: дело ненадежное. Мало ли встречается заманчивых фантазий! Однако здесь - он чувствует - есть все же шанс на выигрыш. И по векселям опять подходит срок. Долги растут. А где-то там и Крым, кипарисы у собственной виллы… Нет, надо быть весьма и весьма дальновидным.

- Итак, по совести: сумеете ли вы построить промышленный процесс?

- Я говорю, будут сотни тысяч пудов! Схему первой установки опыты подскажут мне через полгода, в крайнем случае через год.