Нора Джеймисин - Mass Effect. Андромеда: Инициация

– У меня нет намерений уничтожать органическую жизнь, – услужливо сказал СЭМ. – По крайней мере пока.

Алек подавил смешок, хотя и знал, что СЭМ все равно заметит.

– Приятно слышать. Но люди тоже являются частью непредсказуемого уравнения, СЭМ. Что, если кто-то тоже создаст новый ИИ на основе твоего ядра, но забудет научить его важным вещам – например, «не устраивай апокалипсис»? Или если со мной что-то случится и ты перейдешь к следующему первопроходцу… – Он надеялся, что следующим станет Харпер, хотя… – И этот человек окажется настоящим засранцем?

– Отвечая на ваш первый вопрос, – дипломатично начал СЭМ, – скажу: у вас есть я, чтобы бороться против всех враждебных ИИ. Что касается второго вопроса… Я не считаю, что лейтенант Харпер настоящая засранка. – СЭМ замолчал, и Алек чуть ли не почувствовал, как он пережевывает слова. – Очень странное определение, на мой взгляд.

Алек закашлялся:

– Она… она не… хм… засранка. Просто я думаю, что не очень ей нравлюсь. – Возможно, это означало, что она хорошо разбирается в людях. Ему придется больше поработать над собой, чтобы самому не стать засранцем. – И в любом случае мы скоро покинем эту галактику. Если здесь появится враждебный ИИ, ты ничем не сможешь быть полезен. Никто из нас не сможет.

Он надеялся, что СЭМу не придется защищать их от враждебных ИИ в Андромеде.

– Тогда, может быть, мне стоило бы подготовить преемника, который останется здесь, и научить его защищаться от других ИИ, имеющих дефекты.

Алек нахмурился, закрыл кран душа и принялся вытираться.

– Это что-то новенькое, – сказал он. – Прежде ты не проявлял интереса к размножению.

– Ни одно разумное существо не любит оставаться в одиночестве, – ответил СЭМ.

– А ты и не один. Все первопроходцы имеют СЭМ-имплантаты.

– Но не такие, как я.

В этом он был прав. Другие СЭМы были… по меньшей мере ограничены в сравнении с персональным СЭМом Райдера. Инициатива настаивала на этом, и Алек согласился, чтобы иметь возможность довести разработку до конечной стадии. Он сдержал слово. Устройства СЭМ, изготовленные им для Инициативы, имели именно те параметры, которые руководство проекта и заказывало: адаптивная разумная программа, работающая на платформе тела органического существа, по своему усмотрению усиливающая и дополняющая его.

Но СЭМ Райдера был создан конкретно для нужд последнего, а потому Алек и собирался усовершенствовать свой ИИ так, как считал нужным, – до предела возможностей СЭМа. То, что неизвестно Инициативе, не может ей повредить.

– Давай сначала посмотрим, удастся ли нам довести тебя до совершенства, а потом уже будем говорить о размножении, – сказал Алек. – Не нужно бежать впереди паровоза.

Позднее, когда Алек побрился и начал одеваться, СЭМ сказал:

– Лейтенант Харпер интересовалась отношением СЭМ-Э к более тесной интеграции с ней.

Вот оно… Черт побери. Алекс попытался сохранить нейтральный тон, хотя и знал, что это не поможет.

– И каково же оно? Это его отношение?

– Ему понравился сам факт вопроса, но напряжение в вашем голосе и изменение частоты сердцебиения наводят меня на мысль, что вы не в восторге от этой идеи.

– Я не хочу, чтобы ты привыкал к этому, СЭМ. У тебя важная работа, от нее зависит успех всей миссии. Иногда ради завершения этой работы необходимо выполнять приказы, не оспаривая их, даже если ты их не понимаешь и не соглашаешься с ними.

Еще не успев закончить фразы, Алек почувствовал себя полным лицемером.

Разве сам он когда-то не был злостным неисполнителем приказов, уже не говоря об их оспаривании? «Это карма, – раздраженно подумал он. – Все те случаи, когда я демонстрировал строптивость по отношению к командиру, теперь возвращаются ко мне». Как бы то ни было, здесь действует тот же принцип. Все те командиры были не правы, требуя беспрекословного подчинения от человека, который мог совершить революцию в технологии, и, вероятно, со стороны Алека было бы неверно ждать, что ИИ будет всегда беспрекословно подчиняться ему.

– В критических ситуациях я, конечно же, буду отдавать приоритет жизни моего органического партнера, – задумчиво заметил СЭМ. – Но, как вы сказали, это будет происходить только иногда.

– Это будет происходить всегда, когда я требую, – твердо сказал Алек. – Но поскольку ты все лучше меня понимаешь, я тебе скажу: цель состоит в том, чтобы ты узнавал, что важно для меня и органиков вообще. А пока…

– Понятно, – сказал СЭМ. – Вы, конечно, правы, Алек. Я изменю свою матрицу реагирования с учетом услышанного.

Алек подавил в себе желание испустить вздох, впрочем, СЭМ, вероятно, зафиксировал этот нереализованный порыв. Ему нужно будет поговорить с лейтенантом Харпер, чтобы она не наводила свой ИИ на всякие мысли.

Но сейчас перед ними стояла более серьезная проблема.

«Кому-то там очень нужен этот код, Райдер».

Алек вышел из своей квартиры и направился по коридору, стараясь не сжимать челюсти слишком сильно и не скрежетать зубами слишком громко, чтобы не выдать бушевавшую в нем злость. Сводчатые коридоры «Тейи», как всегда, были набиты народом и наполнены различными звуками: будь то чьи-то шаги или неспешные разговоры. На фоне этой какофонии как-то странно выделилось чье-то извинение за нечаянный толчок. Райдер никогда не мог понять, почему древние кварианцы таким образом сконструировали эту станцию: ее акустика усиливала звуки, а не гасила их. Может быть, кварианцам не нравилось чувство одиночества, которое иногда накрывает тебя в холодной черноте космоса? Но помогало ли в борьбе с одиночеством странное ощущение, будто ты заперт на биотибольном стадионе?

– Ой-ой, я знаю это выражение твоего лица.

Из-за шума он скорее ощутил, чем услышал подошедшего к нему доктора Вея.

Черт побери. Алек нейтральным тоном спросил:

– Какое выражение?

– Будто кто-то помочился в твою тарелку с овсянкой. К тому же ты совсем не умеешь лгать.

Доктор Вей Уденси был помесью китайца с нигерийцем, тихим человеком, но довольно заметным при огромном росте в два метра. В результате у него отлично выходило как привлекать, так и отталкивать. Он мастерски улыбался и кивал с отсутствующим видом людям, которые шли им навстречу, одновременно вполголоса общаясь с Алеком.

– Ты по какому поводу весь такой дерганый сегодня? Тупая бюрократия? Ничего не делающие идиоты? «Что случилось с вашими детьми», версия семь-двенадцать?

Алек вздохнул и, понизив голос, хотя никто не обращал на них внимания, сказал:

– «Дети» давно выросли, и я вот уже несколько месяцев не жаловался на них. – Главным образом потому, что он их не видел несколько месяцев. Ну что поделать. – А бюрократия и идиоты – вещи неизбежные.