Владимир Свержин - Крестовый поход восвояси

Обессиленные, разбросанные по берегу, мы с ужасом дожидались утра, чтобы увидеть, как разделила судьба на выживших и мертвых всех тех, кто лишь несколько дней тому назад мирно и неспешно покидал новгородскую землю.

– «Капитан, ты жив?» – услышал я на канале связи опасливо-осторожный голос Лиса.

– «Да», – буркнул я. – «Хотя с тем, как я промок, и здешним ветром, не думаю, что этот процесс продлится слишком долго».

– «Ну, слава Богу!» – обрадовано вдохнул Лис. – «А теток наших не видел?»

– «Нет. Но они были на корме, так что, возможно, им тоже повезло».

– «О, блин, какое попадалово!» – .Судя по тону, мой друг готов был рвать на голове не только волосы, но и все прочие выпирающие части. – «Ну это ж надо было так лохануться! Японский городовой, если с ними, не дай Боже, что-то случится, я себе этого вовек не прощу…»

Он хотел добавить еще что-то, но то, что произошло в следующий миг, прервало его речь и ввергло спасшихся в трепет еще больший, чем огни святого Эльма.

Откуда-то из глубины острова, с отвесного утеса вдруг показался светящийся шар, медленно движущийся к кромке береговых скал. Когда он приблизился настолько, что бледное сияние уже не мешало лицезреть то, что оно окружало, мы увидели невысокого мужчину в странном одеянии, разрисованном драконами, со слабо изогнутой саблей и подобным же кинжалом за поясом, с раскосыми глазами, высоко выбритым лбом и длинными черными волосами, собранными в пучок на затылке.

Завидев подобное, все, кто пережил кораблекрушение, рухнули ниц, требуя немедленной защиты у небес от злого духа.

Лишь мы с Лисом опознали в светящемся пришельце стопроцентного самурая, судя по мону [18], явно из клана Санада. Неспешно, храня благородное величие, самурай приблизился к корабельному остову, в накрененном состоянии торчащему между двух скал, и скрылся в обломках когга. Отсутствовал он недолго, чуть больше минуты, затем появился вновь и, сдержанно поклонившись в ту сторону, где, очевидно, находился Лис, произнес одно лишь слово, окончательно повергшее в прострацию вынужденных свидетелей. «Живы», – не преминула перевести нам система «Мастерлинг», после чего самурай степенно растаял в воздухе, а мы с Лисом, не сговариваясь, со всех ног припустили туда, где только что стоял наш таинственный помощник.

– Где вы были так долго? – возмущенно встретила меня Алена Мстиславишна. – Здесь мамки устроили плач, будто на тризне. А вы, Лис Венедин, отлепитесь от моей Таньки! Вас не ее, а меня стеречь приставили. Да закройте вы рты, квочки! – поворачиваясь к белым как полотно придворным дамам, скомандовала она. – Чего ревете, точно белуги, не видите, что ли, все обошлось.

Мы поспешили наружу, торопясь вывести людей и бесившихся в трюмных яслях коней на убогую островную твердь.

– Мавр, хороший мой, испугался. – Я обнял шею коня, пытавшегося грудью и копытами расчистить себе дорогу на волю. – Спокойней, спокойней.

– Что за черт! Опять, что ли, тетки воют? – Лис, уже выведший на берег своего андалузца, гневно оглянулся.

– Да вроде нет.

– Да кто ж тут воет? Вальдар! – вдруг завопил он, едва не срывая голос. – Сюда! Скорее!

Я вылетел пулей, пытаясь сообразить, какой еще напастью решила нас одарить напоследок сегодняшняя ночь.

– Вон! – Венедин ткнул пальцем в сторону бушевавшей стихии. – Вон-вон, гляди!

Я уставился туда, куда указывал мой друг. Исчезая в предрассветном полумраке, в серой мешанине волн кроваво-алым пятном виднелся распластанный во всю ширь богатый плащ с затейливым золотым шитьем по краю. Он то рвался к берегу, то вновь уносился прочь, словно не зная, что и решить.

– Это плащ Эрхарда из Вагры, – меняясь в лице, мрачно бросил Лис. – Похоже, Горе-злосчастье в розницу грозит обойтись нам куда как дороже, чем оптом.

Разделка останков судна и строительство временного жилища продвигались полным ходом, когда на канале связи вдруг возник Лис, отправившийся в глубь острова на разведку.

– «Вальдар, вы только не обижайтесь, но я вам таки шо-то скажу».

– «Что случилось?» – встревожено бросил я, прикидывая, как бы получше переместить на берег вполне сохранившуюся каюту Алены Мстиславишны.

– «Ровным счетом ничего», – успокоил меня Венедин. – «Если, конечно, не считать, что эта часть суши, со всех сторон окруженная водой, наш с тобой любимый остров троллячьей задницы».

– «Как, опять?!» – В тоне моем послышалась безысходность. Было отчего впасть в отчаяние.

Этот клочок земной тверди, едва-едва покрытый обычной для северных широт хлипкой растительностью, вовсе не имел источников пресной воды, а все, на что мы могли рассчитывать в качестве еды, были обитавшие на острове птицы, их яйца и, возможно, выловленная в прибрежных водах рыба. Не слишком густо, особенно учитывая приближавшиеся осенние шторма. Памятуя же, что остров и до нашей «драки» с троллем посещался нечасто, а уж после нее и вовсе стал притчей во языцех, ситуация складывалась весьма безрадостная. Нам следовало готовиться к продолжительной робинзонаде, причем отнюдь не в тропических широтах.

Вполне возможно, что, начни мы сегодня требовать спасательный катер, институтское начальство ближе к зиме сочло бы ситуацию достаточно критической для того, чтобы выслать нам помощь. Но при нынешнем положении дел даже Лис, твердивший всю дорогу, что проблемы этого мира волнуют нас исключительно с теоретической точки зрения, отказался бы бросить на острове товарищей по несчастью и уж тем более свою зазнобу и юную княжну.

– «Что делать будем?» – поинтересовался мой друг.

– «Для начала строить дом», – мрачно изрек я, понимая, что сейчас главное – занять всех делом. В противном случае путь до помешательства и каннибализма проходился со скоростью курьерского поезда.

– Воледар Ингварович, – подошел ко мне Ропша, – у нас четверо человек тяжело ранены, двое вряд ли доживут до вечера. У остальных же, почитай у всех, так, по мелочи.

Что такое «по мелочи» в устах повольника, я себе вполне представлял. Это мог быть и синяк под глазом, и изрядный след от кинжала через всю грудь.

– Мамки пусть займутся тяжелоранеными, – кивнул я, – остальным скоблить с камней мох и прикладывать к ранам, иначе загноятся.

Вчерашнему ватажнику сказанное было понятно и без моих слов. Он и сам вполне мог справиться с обязанностями главного робинзона, и лишь мое старшинство в возрасте заставило его избрать роль подчиненного.

– Я здесь на утесе расселину нашел, – продолжал Хват, – по ней в дождь вода стекает. Так что, ежели желоб сработать да в камне колодец выдолбить, глядишь, и при воде будем.

– Дельно, – согласился я. – А я вот что думаю, надо нынче сети .сплести да птиц наловить.