Вадим Никольский - Мир приключений, 1926 № 05

В середине июня солнце ярко светило. Дули теплые южные ветры и массы снегов быстро таяли. Гуси и утки начали вить гнезда, прямо на земле, по берегам ручьев и речек. Промышленники собирали большое количество яиц.

В начале июля утки и гуси начинают линять. Вместе с молодыми выводками они собираются в тысячные стада на озерах тундры. Здесь их находят и окружают самоеды. Начинается избиение. Бьют гусей палками, травят собаками и рвут… сами зубами. Самоедки, те в особенности азартно работают зубами. Поймав гуся, наскоро прокусывают ему голову, хватают другого и т. д. Гусей солят в бочки и вывозят из тундры к своим жилищам. С гусиных гнезд собирают пух и перо. Ранней весной гусей ловят даже капканами. Гуси откладывают в гнездо до 6–7 яиц.

Любопытно, что если из гнезда взять яйца, но оставить птице три штуки, то птица продолжает сидеть на гнезде и снесет еще яйца. Если же оставить только одно или два яйца, птица улетает и бросает гнездо. Очевидно, здесь наблюдается интересная способность птицы к счету до трех.

Сама гусиха все время сидит на яйцах. К ней можно подойти на 20 шагов. Если раньше не заприметить, где находится гнездо, то его можно легко пройти не заметив, до того ловко и умно бывает выбрано место и обстановка, под цвет самого гнезда и перьев птицы. Самец-гусь все время приносит своей подруге пищу. Он вообще совсем не бросает гнезда и ради его спасения готов пожертвовать своей жизнью. Увидав охотника, самец-гусь, с громким криком, бежит к нему навстречу, волоча одно крыло и прихрамывая. Не добежав до охотника шагов 40–50, он поворачивается в сторону от гнезда. Временами останавливается, падает, одним словом отводит от гнезда.

В конце сентября начинается отлет птицы на юг. На западной стороне Новой Земли есть так называемые «базары» гагарок. На скалистых и обрывистых островах сотни тысяч и миллионы гагарок устраивают гнезда. Здесь их более или менее правильно эксплоатируют. Когда гагарка снесет яйца, то промышленники начинают сбор, оставляя в гнезде не менее трех штук. Собирают за лето на каждого человека от 8 до 10 тысяч яиц, а всего сотни тысяч и миллионы штук! Молодых, а часть и старых гагарок, убивают и солят в прок.

В период сбора яиц на «базаре» буквально ступить некуда. Всюду гнезда, всюду лежат в них яйца и сидят гагарки. Птиц можно брать руками. От звука выстрела поднимается такая масса птиц, что среди ясного дня чувствуешь, как будто туча накатила на солнце. От крика птиц не слышно разговора. Впрочем птицы быстро успокаиваются и опускаются снова на гнезда. Собирается масса гагачьего пуха и пера.

Лед на море и в заливе посинел и вздулся. Все незначительные ручейки превратились в шумные, непроходимые речки, несущие в море массу вод от тающих снегов. Доселе унылая и безжизненная тундра покрылась зеленой травкой; запестрели колонии незабудок, альпийских маков и других простеньких и невзыскательных цветов Севера.

После длинной суровой зимы, когда так много и тяжело приходилось работать, собаки отдыхают, целыми часами валяясь на солнце.

Настоящих, породистых ездовых собак на Севере мало. Разве на станции привозят таких специальных собак. У самоедов Новой Земли в дело употребляются небольшие собаки, помесь Обдорских лаек и дворовых псов из Архангельска. Такому псу, очевидно, никогда не снилось находиться на Новой Земле и заменять лошадь. Вновь привезенная собака не знает, что такое хорей, вожжа, что значит ходить в упряжке.

Начинается суровая учеба. Бьют бедного пса нещадно. Старые собаки дают ему трепки по многу раз в день, а если пес оплошает, то и разорвут на куски. С утра запрягают в нарты, заставляя тащить тяжелые грузы. На холоде и ветру, на льду, пес мерзнет весь день. Вечером везет обратно домой тяжелый воз добычи, а выбившись вконец получает кусок мерзлой нерпы, съедает его (а иногда и другие собаки отнимут) и засыпает тут же, в снегу, на улице, до следующего трудового дня.

При таких суровых условиях и тяжелом труде многие из собак-новичков гибнут. Уцелевшие акклиматизируются и втягиваются в свою «собачью» жизнь. Впоследствии сама работа им нравится и пес прямо таки неистовствует, если его не запрягают в нарты, наравне с остальными собаками, а оставляют дома. А попробуйте подойти к нарте, запряженной собаками, если хозяина упряжки тут нет. Ни за что не удастся — собаки не допустят. Оскаленные клыки, неистовый лай и воинственные позы всей упряжки встретят вашу попытку.

Особенно сердитые и быстрые на бегу собаки специально натаскиваются на медведя. Собака неохотно оставляет своего хозяина. Случалось, что хозяин оставлял собаку и уезжал верст на 200, но стоило псу очутиться на свободе, как он удирал к старому хозяину. Собаки выносливы и сильны. Упряжка в 10–12 псов, десятки верст, рысью, везет груз пудов 30.

Без собак промышленник здесь пропал. Пространства здесь громадные, за сто верст здесь запросто друг к другу чай ездят пить! На промысел ежедневно выезжают за 20–30 верст. Приходится возить с собой лодку, провиант, ну а что сделаешь без собак? За то колонисты и ценят ездовых собак очень дорого. За хорошего передового платят по четыре песца. А про хорошего медвежатника и говорить нечего. Его самоед ни за что не продаст.

Собаки здесь запрягаются рядом, одна к другой, и бегут бок о бок. Передовик — это заправило всей упряжки.

Если потянуть передовика возжой налево, то он моментально взлаивает на упряжку и с силой тянет влево. Остальные псы тоже отвечают ему лаем и поворачивают за ним. Если нужно повернуть направо, то возжа перекидывается на правый бок передовика и одновременно седок слегка ударяет собак хореем слева направо. На ходу собаки смотрят только на передовика, следят за направлением хорея и слушаются возгласов седока. Налегке упряжка бежит верст 15–20 в час. Вся упряжь делается из сыромятных ремней.

Все собаки в езде очень сообразительны. Если передовик во время езды заметит, что какой-либо пес ленился или сбивался, то, как только распряжешь собак, передовик сразу же дает основательную потасовку оплошавшему псу, причем последний, даже будучи гораздо сильнее передовика, покорно принимает вздувку, жалобно повизгивая.

Остальные собаки хладнокровно глядят на потасовку, никогда не вмешиваясь в «дела управления» и расправу передовика. Все собаки, даже не в упряжке, слушают и уважают передовика: не дерут его, почтительно уступают дорогу и т. д. О хорошо подобранной упряжке и ея хозяине молва идет по всей Новой Земле. Всех лучших передовиков и медвежатников все промышленники знают по кличке и виду.

Хотя и очень ценят и любят промышленники собак, однако псов никогда не ласкают. «Собака гордой будет, портится станет» — так говорят самоеды, да, пожалуй, оно и верно. Редко-редко самоед, как бы нехотя, мимоходом, положит руку на голову собаки или ткнет ее. Пес от радости прямо с ума сходит. Прыгает на хозяина, лает, играет. А остальные псы с завистью смотрят на счастливца и в укромном уголке обязательно дают ему потасовку. Конечно, собак надо знать, понимать их. А главное — вразумительно и справедливо держать с ними «линию», иначе собака перестает понимать, что от нея требуется и портится. Летом собаки отдыхают и блаженствуют. Работы никакой, пищи много, тепло. Целыми днями бродят от пищи к воде и обратно, валяясь на солнце. Линяют. Зимняя густая и грубая шерсть лезет и выпадает кучами. Делаются настолько ленивыми, что даже драться лень! Пользуются вполне заслуженным отдыхом.