Джек Лондон - Мир приключений, 1926 № 03

Я очнулся в ручье. Все члены как будто были на своем месте. Я приподнимаюсь на локте, гляжу… Неслась аттака. Я не мог разобрать ни рядов, ни отрядов. Это была одна машина, сбитая из людей и автобусов, одинаково сильная во всех своих частях. Она не задела нас и вонзилась в площадь, как пробка в графин. Я встал на колени.

Смешнее всего был зад колымаги. На перилах площадки, на лестнице, на империале, люди висели, как гусеницы. Хотелось собрать их.

Голова лошади была рядом со мной. Из нее текла кровь. Все мои штаны были полны ею.

Я встаю; пробую ходить. В боках боль, но я чувствую себя счастливым.

Вблизи, у открытого погребка, стоял его хозяин и с состраданием глядел на газовый фонарь.

Я сказал ему:

— Не плачьте, будет новый.

И я вошел выпить коньяку.

— Чем же все кончилось?

— Большинство автобусов докатилось до укреплений.

Некоторые пролетели в предместье и вернулись очень поздно, через дальнюю заставу.

— А толпа?

— Бросилась по дороге, расчищенной нами. Оказалось что полиция не больше, как через пять минут, опять встала на свое место и уже в три раза гуще.

Но было уже слишком поздно. Площадь де-ля Шапель сразу заполнилась толпой, и двери товарной станции под ее напором затрещали. Сейчас же начался разгром… Навалили ящики в кучу и подожгли…

— А вы?

— Я сидел в уголку у себя в погребке. С улицы летел такой шум, точно конец света наступил. Но мне уже ни до чего не было дела. После коньяку я спросил еще винца.

— Вам не было никаких неприятностей после всего этого?

— Нет! Северной Компании и полиции очень бы хотелось забрать меня. Да Компания Омнибусов побоялась стачки. И затушили дело. Только перевели на омнибус, дали мне клеенчатую шляпу и навозный двигатель.

В 1924 г. (чтобы быть точным — утром, 3 января) жители города С. Франциско, проснувшись, могли прочесть в одной из ежедневных газет любопытное письмо, полученное Вальтером Бассетом и, очевидно, написанное каким то сумасшедшим. Вальтер Бассет был виднейший из главарей промышленности к западу от Скалистых Гор и принадлежал к той небольшой группе людей, которая неофициально управляет всей страной. Вследствие этого он получал всякого рода ахинею от бесчисленного количества сумасшедших и чудаков. Но это произведение так отличалось от обычного вороха подобных писем, что, вместо того, чтобы бросить его в корзину для ненужной бумаги, он передал его репортеру. Оно было подписано «Голиаф» и наверху был приписан адрес: «Остров Палграв». Письмо гласило следующее:

Приглашаю вас, наряду с девятью другими вашими сотоварищами, навестить меня на моем острове, с целью обсуждения плана переустройства общества на более разумных основаниях. До настоящего времени социальная эволюция была слепым, бесцельным заблуждением. Наступило время все изменить. Человек возвысился от оживотворенного ила первобытных морей до господства над материей, но он еще не господствует над обществом. Человек теперь является в той же степени рабом своего коллективного тупоумия, в какой сто тысяч поколений тому назад он был рабом материи.

Есть два теоретических метода, посредством которых человек может достигнуть господства над обществом и сделать из общества разумное и действительное средство к преследованию и достижению счастья и радости. Первая теория выставляет положение, что никакое правительство не может быть умнее и лучше, чем сам народ, составляющий это правительство; что все преобразования и все развитие должны исходить из личности, что поскольку отдельные личности становятся умнее и лучше, постольку же становится умнее и лучше правительство. Короче говоря, что, прежде чем правительство станет умнее и лучше, должно стать умнее и лучше большинство людей. Толпа, политическая условность, дикая жестокость и непроходимое невежество народных масс — опровергают эту теорию. В толпе коллективная интеллигентность и милосердие — это интеллигентность и милосердие наименее интеллигентных и наиболее жестоких элементов, из которых эта толпа состоит. С другой стороны, во время бури на море тысяча пассажиров корабля подчиняется мудрости и благоразумию капитана, зная, что в таком деле он умнее и опытнее, чем они.

Вторая теория выставляет положение, что большинство народа не является пионерами, что большинство находится под гнетом инерции того, что уже существует, что правительство, которое является представителем большинства, воплощает только его слабость, мелочность и тупоумие, и то, что мы слепо называем правительством, не является рабом воли этого большинства, но что это последнее — в рабстве у правительства; короче: продолжая говорить о больших массах, — что не они делают правительство, а правительство их делает и что правительство есть и всегда было глупым и ужасным чудовищем, незаконнорожденным исчадием проблесков разума, подавленных инерцией масс.

Лично я — склоняюсь в пользу последней теории. Кроме того, я нетерпелив. В продолжение ста тысяч поколений, начиная с первых же социальных групп наших прародителей, правительство так и осталось чудовищем. Сегодня подавленная инерцией масса знает меньше веселья, чем когда либо раньше. Несмотря на господство человека над материей, человеческие страдания, нужда и унижение омрачают прекрасный мир.

Вследствие этого, я решил вмешаться и сделаться капитаном мирового корабля. Я обладаю разумом и широтою взглядов искуссного эксперта. Я также обладаю властью. Я заставлю себе повиноваться. Люди всего мира будут исполнять мои веления и создавать такие правительства, которые будут производителями веселья и счастья. Эти созданные правительства, согласно моему намерению, не будут делать людей счастливыми, умными и благородными путем декретов, но будут давать людям возможность сделаться счастливыми, умными и благородными.

Я сказал: я пригласил вас и девять ваших сотоварищей, главарей промышленности, ко мне на совещание. 3 марта яхта „Энергон“ уйдет из С. Франциско. Вы приглашаетесь прибыть на берег накануне вечером. Это серьезно. Мировые дела должно вершить непременно сильною рукою. Эта сильная рука — моя. Если вы не повинуетесь моему призыву — вы умрете. Откровенно говоря, я не ожидаю, что вы будете повиноваться. Но ваша смерть из за того, что вы не повиновались, заставит повиноваться тех, кого я потом призову. Вы сослужите вашу службу. И помните, пожалуйста, что у меня нет никакой ненаучной сентиментальности во взгляде на ценность человеческой жизни. Я всегда держу в глубине моего сознания идею о бесчисленных биллионах жизней, уделом которых будет смех и счастье будущих поколений на земле.