Айзек Азимов - На суше и на море [1969]

Они сталкивались, разбивались, вновь вздымались. Биоэлектроник заметил стаи двухкилевых птиц, улетавших на восток, к материку.

— Птицы! — закричал он. — Птицы покидают океан. Значит, действительно нам грозит серьезная опасность.

Амфибия круто изменила курс и на предельной скорости помчалась к плато Звездолета. «Снегопад» с поверхности океана на небо продолжался. Все гуще валили взрывающиеся в вышине хлопья стреловидных кристаллов. Налетел шквал. Он превратил пирамидальные волны в столбы бешено вихрящихся смерчей, соединивших океан и небо. Амфибия неслась теперь сквозь фантастическую колоннаду.

Ветер нестерпимо ревел в ушах. Планетолог нагнулся, крикнул товарищу:

— Совершенно необычная конвергенция.

— Скорее, аритмичная пульсация живой плазмы… Или биотоков, — предположил Биоэлектроник.

Амфибия рывками, резко меняя курс, лавировала среди водяных колонн. Киберштурман превратил судно в герметизированный поплавок. Теперь колонны, даже обрушиваясь на амфибию, не причиняли ей вреда. Но качка была ужасающей. Захватывало дух, к горлу подкатывала тошнота. Ученые временами почти теряли сознание.

Наконец судно достигло побережья и с трудом укрылось в единственной бухте. Но даже здесь исполинский прибой едва не выбросил их на круто вздымающиеся красноватые скалы. Только мгновенная реакция киберштурмана помогла избежать катастрофы.

Но лишь поднявшись на плато, они по-настоящему ощутили дыхание Великого Урагана. За холмами протяжно стонали джунгли. Удары океана достигли страшной силы. Казалось, еще немного — и он разрушит плато, разнесет на куски красные скалы. Над звездолетом вихрилась мешанина из вырванных с корнем странных растений, красной почвы, водяной пыли и стреловидных кристаллов. Но Пришелец стоял, недвижный, как хребты, у подножия которых он приземлился. Это было абсолютно надежное убежище среди хаоса стихий.

Планетолог увидел распластавшегося у корабля Радиоастронома. Здесь же плотно прижимались к каменистому грунту Стюардесса и Секретарь.

— В чем дело? — прокричал, стоя на четвереньках, Планетолог. — Почему вы не в корабле?

Радиоастроном подавленно молчал. Он посмотрел на Планетолога нервным, мерцающим взглядом и опять уставился в одну точку. Не ответил на вопрос и Секретарь. Он тоже был каким-то вялым, не смог даже повернуть голову. И тут оба — Биоэлектроник и Планетолог — ощутили столь знакомую им, давящую на сознание тяжесть.

— Вы упускаете самый подходящий момент для сбора информации, — звучал голос Призрака. — Я специально вызвал этот катаклизм, чтобы провести важные исследования. Возвращайтесь обратно.

«Что тут поделаешь? — как-то сумеречно, с тупым безразличием думал Планетолог. — Придется возвращаться. Но это верная гибель! Что можно противопоставить гипнотической воле Призрака?..» Его охватило отчаяние. Вот он лежит, прижимаясь к острым неровностям почвы на чужой планете, более беспомощный, чем червяк. И тут волна протеста поднялась в душе Планетолога. Нет! Если уж погибать в миллионах парсеков от Земли, то надо хотя бы сохранить свое достоинство. Достоинство Человека. Ведь когда-нибудь люди придут и сюда. Как знать, может, кто-нибудь дознается об их судьбе? Надо бросить открытый вызов косному электронно-телепатическому Призраку, выдающему себя за исполнителя воли Высшей Цивилизации! Противопоставить ему волю людей, их знания… Да, но где Кибернетик? Где Пилот?

Эти мысли отрывочными кадрами пронеслись в голове Планетолога. Он импульсивно поднялся во весь рост. С изумлением увидел, что его товарищи сделали то же самое. Что это?.. Совпадение мыслей? Или…

Да!.. Исчез подавляющий сознание гнет. «Вот что значит взять себя в руки! — с торжеством думал Планетолог. — Ничто не может устоять перед силой человеческого духа». Ветер уже не свистел в ушах. Ураган стих. Распахнулся люк Пришельца. Земляне поспешно вошли в корабль, люк закрылся. До предела уставшие, все повалились в кресла.

А на плато по-прежнему творилось что-то ужасное. Оно меняло свои очертания с каждой минутой. Чудовищный ветер перемещал целые пласты пород. Океан будто растворился в сизом небе. Растительность исчезла.

Еще не совсем придя в себя, «солдаты Познания» вдруг увидели, как со стороны океана, преодолевая дикий разгул урагана, летит громадная птица…

Биоэлектроник с тревогой следил за самолетом. Разве можно сесть при таком ветре, подобном ударам молота? Но видимо, киберы перекинули на взлетно-посадочную полосу защитное поле.

Пробежав по дорожке, самолет нелепо дернулся и, клюнув носом, остановился. Прошла целая вечность, прежде чем откинулся купол кабины. Наконец-то появилась фигура Пилота. Он вылез, шатаясь. Медленно осмотрелся. Потом опять нырнул в кабину. С большими усилиями выволок бесчувственного Кибернетика. Все, кто были в корабле, бросились к самолету.

— Что случилось? — еще издали закричала Стюардесса.

Пилот тяжело дышал. Казалось, он вот-вот упадет. Его подхватили под руки.

— Призрака нет… — прохрипел Пилот. — Он уничтожен.

…Восьмитурбинный самолет, тяжело раскачиваясь, оторвался от взлетной полосы. Под плоскостями проносилась спокойная поверхность жемчужного океана. Спокойно парили странные, но приятные на вид двухкилевые птицы, оглашавшие пространство резкими криками. Самолет был уже далеко на юге, когда бесстрастный голос Призрака предупредил о развитии Урагана. Едва Кибернетик успел радировать об этом на амфибию, как началось… Ветер, несшийся со скоростью триста миль в час, гасил все звуки, даже гул моторов. Вихри стреловидных кристаллов и океанские волны так перемешались, что нельзя было различить, где океан, а где небо.

«Да поможет нам бог», — впервые в жизни взмолился Кибернетик.

Пилот включил метеовизор. На экране появилась объемная картина депрессии. Машина шла прямо в «глаз» Великого Урагана. Мощные полосы облаков затянули все небо. Голубые и жемчужные гигантские полотнища, перечеркнутые стреловидными копьями, надвигались со всех сторон. Это был зловещий пейзана. Ничего похожего на облачность Земли.

На экране связи вспыхнул зеленый огонек.

— Координаты? — проскрипел Голос. — Сила Урагана? Куда движется?

Кибернетик сплюнул прямо на «кузнечика», занимавшего место второго пилота, и сердито ответил:

— Шестнадцать и четыре северной широты, сто тринадцать восточной долготы. «Глаз» депрессии в пятистах милях к югу. Скорость ветра — триста два узла.

— Можно поворачивать назад? — спросил Пилот.

Голос, помедлив, впечатал холодно:

— Курс на плато заблокирован. Только в центр депрессии.