Бернгард Гржимек - На суше и на море [1968]
- Название:На суше и на море [1968]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Мысль
- Год:1968
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Бернгард Гржимек - На суше и на море [1968] краткое содержание
В сборник включены повести, рассказы и очерки о жизни народов Советского Союза и зарубежных стран, художественные описания многообразной природы земли, зарисовки из жизни животного мира, рассказы из истории исследования нашей планеты, переводные произведения на географические темы.
На суше и на море [1968] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
А! Ждут! Склир не подумал, что галеру, замеченную в море, как всегда, опередили сигналы постов. На пристани с видом победителя, как возница, выигравший бег квадриг, Склир поднял руку.
— Приветствую, приветствую! — воскликнул он, обращаясь к кучке встречающих. — Я привез добрую весть! Тмутороканский владетель обречен смерти. Ему осталось семь дней жизни.
— Он болен? — спросил старый кентарх, командующий отрядом Бухты Символов, правого края обороны Херсонеса.
— Нет еще, — ответил Склир, — но он скоро заболеет, и его болезнь смертельна.
Не просто, нет, не просто совершить иное дело своей рукой, хотя такие же дела совершались уже многими тысячи раз. Предшественник прокладывает путь, как принято говорить. Как в чем! Испытай. Лезь в узкую щель, втискивай тело, дави страх, сдирая себе кожу с мяса и мясо с костей.
Нет, первому-то было легче. Всякие пути, указки и прочая чушь суть звонкие образы, побрякушки речей. Нет, первой поступал так либо иначе в меру своего призвания, своих способностей и никакого пути не оставлял.
Он либо они завещали примеры своих якобы тайных успехов. Сколько-то базилевсов. Сколько-то известных людей. Жен, избавившихся от мужей. Мужей, освободивших себя от досадных уз брака. Детей, угнетенных скупыми непонятливыми родителями.
Удержи кусочек размером с чечевичное зерно под ногтем, урони его в чашу у всех на глазах. Сумей — зная, что делаешь! — задержать чашу в руках, отвлечь внимание на срок, пока не растворится добавка к вину. Встряхни, размешай, чтоб начинка вина не осталась в осадке. Пользуйся вином, приправленным смолою, смола отобьет привкус.
Забыв пристрастие к пышным словам, потрясенный кормчий галеры, выгнав жену, рассказывал о странных словах и делах окаянного Склира двум верным друзьям-морякам. Конечно, кто жене слыхал об отравителях Склирах, у них, говорят, передаются по наследству секреты составов и готовые снадобья, которых хватит на всю империю. Уж хоть бы молчал. Из-за его хвастовства Тмуторокань возьмет нас за горло. Поглядишь на него, горд, будто победил каирского калифа. Такому море по колено.
Ошибались, судя по себе. Трудно влезть в чужую шкуру. Склир очнулся в дороге: что я, спал! Сильная лошадь, запряженная по-русски в оглобли, легко уносила повозку по гладкой дороге к Херсонесу.
— Прямо в Палатий наместника, — крикнул Склир вознице, не помня, куда приказал везти себя, садясь в повозку. — Быстрое! Ну! Гони! — ткнул кулаком в спину.
Конечно, к Поликарпосу. Не странно ли, не иметь никого, никого. Айше не в счет.
В Тмуторокани он не помнил об Айше. Поликарпос показал се Склиру. Молодую сириянку в Херсонес привезла старуха, назвавшаяся теткой. Айше было тогда пятнадцать лет, как утверждала она сама, как говорила тетка, так было обозначено и в свидетельстве. Правитель Таврии, плененный красотой Айше, подобрал женщин. Немолодой сановник, старик для Склира, устроил себе обитель блаженства с помощью Айше. Обладатели драгоценностей любят тешиться восхищением зрителей. Поликарпос показал сирийскую прельстительницу Константу Склиру:
— Мы оба, любезный друг, пусть добровольные, но все же изгнанники. Ах, Константинополь! Жемчужина Мира! Столица Вселенной! Скажу тебе, ты поймешь, подобную женщину и там поищешь. Такое нечасто, да.
Толстый правитель шевелил толстыми пальчиками, будто играя на некоем музыкальном инструменте. Понимай как хочешь, но в Херсонесе, в деревне, умный человек может недурно устроиться. Особенно когда он первый в этой деревне.
Сомнительное первенство. Вернее сказать, известное изречение Юлия Цезаря не следует переводить буквально. Мы бы предложили: лучше быть первым на острове, чем вторым на материке. Ибо остров, особенно скудный, может быть самостоятельным, Деревни же зависят от городов, и восторги деревенских первенцев подобны радостям жизни бабочки-эфемеры: один день.
День Поликарпоса длился почти два года. Затем Айше предпочла правителю комеса. Поликарпосу кроме первого места в деревне пришлось также усесться в готовое каждому из нас жесткое кресло философа-стоика.
Власть гражданская еще раз уступила подчиненной ей власти военной?
Нет, конечно, но что мог сделать наместник комесу? Темнить служебное положение из-за такого пустяка, как наложница…
Империя давным-давно провалилась бы, не умей Палатий следить за частной жизнью сановников. Да, истинное лицо человека видно в его личной жизни. Государственная необходимость жестока, и кто поставит раздел между беспристрастной строгостью надсмотрщика и жадным любопытством сладострастника-подглядывателя?
Обличители тайных пороков терпеливы, как завистники, до часа, когда нужно и выгодно сделать скрытое явным. Где-то в Херсонесе, как и в других городах империи, сидел незаметный человечек. Через кого-то в какие-то сроки он слал прямо в Палатий мусор спален и помои кухонь значительных лиц. Эта смесь, антипод золота, тоже не пахнет, вопреки мнению толпы, которая предвзято, бессознательно верит в дружбу подобных, сходятся противоположности.
Констант Склир оказался весьма болтливым и дал Поликарпосу время опомниться, время принять происшедшее. Сопровождая многословие Склира кивками, наместник изготовился к состязанию.
— Вполне ли ты убежден в успехе? — спросил он.
— Да, я делал все сам. Кто-то сказал: заботящийся о себе обязан служить себе сам, — блеснул комес.
— Не оспариваю, — согласился Поликарпов— Но снадобье — они оба не хотели настоящего названия — хорошо ли? Ты ведь знаешь правду о Романе Третьем! Его долго кормили этим и наконец утопили.
Дерзость! Василий Склир, распорядившийся базилевсом Романом, приходился дальним родственником комесу Константу. Не время ссориться…
— Средство верное, — возразил Склир, — проверено. Я сам проверял.
— На человеке? — деловито осведомился Поликарпос с умелой наивностью.
Склиру пришлось проглотить вторую дерзость. Он не ответил.
— Понимаю, понимаю, — поспешил Поликарпос с той же непосредственностью. — Что же! Будем молчать и ждать.
— Чего? — вскинулся Склир. — Я бросился с дороги прямо к тебе не для болтовни. Прикажи подать нужное для письма. Папирус для черновой и лучший пергамент для переписки. Я составлю донесение базилевсу. Ты скрепишь и немедленно отправишь. Я обеспечил базилевсу мир в Таврии. Он имеет право узнать об этом.
— Величайший, Августейший, Божественный имеет все права, — согласился Поликарпос. — Недавно и дружно они издевались над базилевсом. Столь же дружно забыли — большой знак!
— Однако рассудим, как говорил философ, — продолжал Поликарпос. — Если князь Ростислав будет жить, ты окажешься в тесной одежде. И я с тобой. Если умрет, твоя туника окажется еще более узкой. И моя. Несправедливо для меня в обоих случаях. Но базилевс Константин Дука строг во всем, что касается формы.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: