Джером Биксби - На суше и на море [1970]

Все из нас видели оставшийся предвершинный участок подъема и единодушно согласились с тем, что ни склоны, ведущие на южный гребень над «Троном», ни скальные взлеты, защищающие подступ к самой вершине, не выглядят суровее уже пройденных нами стен.

К этому времени мы достигли высоты 6700 метров, и можно было считать, что акклиматизационный период у нас окончился. Дальнейший штурм вершины возможен лишь с помощью кислородных аппаратов.

Согласно подготовленному плану, первый отряд, в состав которого входили Бувье, Демезон, Леру и шестеро шерпов, под руководством Терре завтра выходит к Лагерю-IV, а на следующий день, 9 мая, он должен разбить Лагерь-V как можно выше на «Троне». 10 мая отряд начнет подъем по южному гребню на вершину.

Второй отряд под моим руководством, куда входили Ленуар, Маньон, Параго и пятеро шерпов, выйдет вслед за первым на следующий день.

Десять часов утра! Нам хватило трех часов на подъем из Лагеря-III. Работали на маршруте в максимальном темпе. Никогда еще мы не чувствовали себя так хорошо.

Особенно радовали успехи нашего передового отряда. Выйдя на день раньше нас, он уже поднимался по склонам «Трона», опережая намеченный график.

Это был день нашего страстного ожидания и надежд.

Передовой отряд должен разбить Лагерь-V на высоте 6900 метров. До самой вершины Жанну вроде бы оставалось не более одного дня пути. И тут снова пошел снег.

В шесть часов утра 10 мая мы большой группой вышли из Лагеря-IV и направились на «Кружевную башню». В это время мы заметили над «Троном» четыре черные точки, которые медленно двигались к южному гребню.

За четыре часа они поднялись не более чем на триста метров над Лагерем-V Скалы имеют здесь черепитчатое строение, очень неудобное для захватов, а на скалах лежит неустойчивый, опасный снег. Это день Жана Бувье. Он идет первым. Лионель, Рене, Пьер уступили ему место во главе группы, так как никто не сможет пройти лучше, чем он. Бувье поднимается вверх. Шаг следует за шагом. Его движения четки и уверенны. Стена настолько крута, что моментами становится жутко, если посмотреть вниз. В скалах очень мало трещин, и крючья здесь почти не нужны. Ничего не поделаешь — надо лезть. И Жан идет вперед. С трудом удерживая равновесие, он поднимается все выше, метр за метром. Наконец последний скальный взлет. Но это еще не гребень: перед ним крутой семидесятиградусный снежный склон. Жан осторожно выбивает ногами глубокие ступени. К счастью, ледоруб держит хорошо. Кислородная маска мешает движению: склон настолько крут, что лицо альпиниста, когда он стоит на ступенях, вплотную прижато к склону. Наконец выход на гребень. Высота — 7350 метров. Внезапно набежали тучи, и вновь все затянуло мглой. Надо возвращаться вниз.

Первая попытка с ходу выйти на вершину окончилась неудачно.

В семнадцать часов четверо бородатых людей в обледеневших костюмах, вырвавшись из плена туч, бесшумно возникают в наших палатках. Помогаем им согреться, даем горячего чая.

Четверка альпинистов боролась до конца. Никогда еще до этого им не приходилось отступать.

Назавтра наше испытание.

После большого снегопада мы вынуждены прокладывать путь в глубоком рыхлом снегу до самого бергшрунда. Следов нашего первого отряда не осталось и в помине. Выше склон становится все круче. Взбираемся по еще не окрепшему льду. Кошки легко вонзаются в него. В одной руке ледоруб, в другой — наготове, словно кинжал, ледовый крюк. Мы медленно продвигаемся вперед, организуя попеременную страховку на каждые тридцать метров при помощи ледоруба, забитого молотком в лед.

Южный гребень вершины — не что иное, как тянущаяся вверх грань острого снежного ребра, по обе стороны которого обрывы. Крючья здесь забивать просто невозможно, а чтобы закрепить в этом месте навесные перила, наши товарищи из первого отряда сбросили по другую сторону гребня веревку с противовесом — тремя пустыми кислородными баллонами.

Кто же здесь останется? Еще вчера было задумано, что вторую попытку будет осуществлять только одна связка. Оставаться на ночь впятером нельзя — в палатке не поместится больше двух человек. К тому же кислорода осталось мало. Значит, повезти может лишь некоторым из нас. Итак, кто же пойдет вниз?

Все же решено остаться втроем — придется потесниться в палатке. На прощание обнимаем Ленуара и руководителя носильщиков Вонгди, которые тут же, повиснув на веревках, соскальзывают вниз к Лагерю-V.

Теперь все зависит от нас. Чувства, переполняющие нас в этот момент, заставляют сильнее биться сердце. Дружба наша беспредельна. Никогда нами не руководил личный расчет, любой из нас отдает себя без остатка во имя дружбы, во имя общей цели.

На крохотной площадке в несколько квадратных метров, освещенной последними лучами солнца, мы, привязавшись у самой пропасти, начинаем устанавливать палатку. Здесь, не переставая, воет ветер. Мы отдаем остатки сил, стараясь укрепить нашу палатку на этом клочке жизненного пространства.

Под нами море туч. Это лишь второй случай за многие недели осады вершины, когда день заканчивается без снегопада. Счастливое предзнаменование. Закрыв глаза, я еще раз вижу себя делающим последние шаги по снегу вершинного купола. Итак, завтра… Осталось метров четыреста, а может быть, и меньше. Мы обязательно будем там.

Мы на высоте приблизительно 7350 метров. Вершина Кабру, ледовая шапка которой нависает над ледником Ялунг, находится под нами. Огромные гребни, вытянувшись, господствуют над Сиккимом и Непалом. Там, далеко на юге, где в туманной дымке теряются горы, находится Дарджилинг, Сингалила, там растут розы, лавры и магнолии.

Солнце быстро заходит. Резко холодает. На этом кончается день. Мы теснимся в палатке втроем.

В тот момент, когда я занимался приготовлением нашей скудной вечерней трапезы, вдруг почувствовал покалывание в глазах. Боль еще больше усилилась после того, как в глаза попали пары спирта от горелки. Казалось, будто какой-то дьявол плеснул кислотой мне в глаза. Ни увелин, ни другие успокаивающие средства не помогли. Я провел ужасную ночь. Глаза мои горели, а я все время вертелся в спальном мешке, словно змея в узкой норе.

Мои товарищи также не могли заснуть. Впоследствии они мне рассказали, как я в ночном бреду хотел выйти из палатки и начать спуск. Спуститься, убежать, найти обжитую землю, вернуться ко всему земному и прекрасному… В Непал, страну зеленеющих предгорий, но не на Жанну. Почему в голове засела мысль о том, что надо идти на какую-то Жанну?

Часы тянулись бесконечно. Болеутоляющие таблетки, намазывания глаз, примочки, снотворное — ничто не могло прекратить эту боль. Мои друзья начали двигаться в палатке. Должно быть, уже утро. Но я слеп.