Аскольд Шейкин - Тайна всех тайн [повести]

— Милая Ольга! Да кто тебе даст возможность двое суток работать в ущелье? Я только вчера с подобной же целью просил прервать движение по Южному шоссе. Мелочь! Ответили: «В город завозят картошку. Автоколонны в пути. Остановить — картошка померзнет». А тут не картошка — руда!

Не понимая, о чем они говорят, я встревоженно переводил глаза то на одного, то на другого.

Трофим Петрович встал из-за стола и решительно махнул рукой:

— Идемте.

— Куда?

— Туда, где мы вчера с вами встретились. По дороге я объясню.

Мы шли по улице, и он говорил:

— Вода — самое распространенное, самое исследованное и вместе с тем пока еще самое загадочное вещество на нашей планете. Простите за прописные истины: все природные вещества, замерзая, сжимаются — вода расширяется. У всех них с ростом давления температура замерзания повышается — у воды наоборот. Но мало того! Превратите ее в лед, потом осторожно растопите. Получится жидкость совсем не тех физических свойств, какая была до замораживания: иной вязкости, диэлектрической проницаемости. Поливайте талою водой поля — урожай зерна соберете в полтора-два раза больший. Начните пить ее — здоровье улучшится, увеличится продолжительность жизни. И ведь в течение нескольких суток будут сохраняться эти новые качества: вода будет «помнить» о том, что ее некогда заморозили и потом неторопливо оттаивали.

Другой случай: пропустите воду между полюсами магнита. И снова она «запомнит» такое событие и много часов потом будет вести себя необычно: станете кипятить — на стенках котла не отложится накипь; будете поливать растения — увеличится урожай.

Но сделайте даже так: очень сильно, со скоростью многих тысяч оборотов в минуту, перемешайте воду. Как говорят, дезинтегрируйте. Такая вода тоже чрезвычайно полезна растениям; рыбы, живущие в ней, растут раза в полтора быстрее.

И объяснить все эти явления, в общем-то, вроде бы просто. Вода представляет собою жидкий кристалл. Значит, в любой ее порции молекулы выстроены в некотором определенном порядке. Оттаивание, омагничивание, дезинтегрирование по-разному его изменяют, всякий раз по-особому влияя на свойства жидкости. Число этих перестроек огромно, и потому так разнообразен набор ее удивительных качеств. Их самого лучшего сочетания мы наверняка еще просто не знаем. Что бесспорно? Попадая в живой организм, очень многие виды «перестроенной» воды повышают его жизнеспособность. Гидрологи иногда говорят: «Жизнь — одушевленная вода», — и дело, конечно, не в том, что каждый из нас почти на две трети состоит из этого вещества. Дело в его поистине удивительных свойствах.

— И одним из таких свойств воды объясняется мое исцеление? — спросил я.

— А почему бы нет? Замораживание и оттаивание? Но сейчас на вершинах гор зима, в долинах, в ущельях — осень. Ночью холодно, днем яркое солнце. Налицо все условия для такого процесса. Нужна лишь подходящая сеть трещин, чтобы собирать тонкий слой этой воды и сводить в одно русло.

Омагничивание? Но жилы магнитного железняка нередки на этом месторождении. Природная намагниченность может возникнуть, скажем, от удара молнии. Тесный контакт водного потока и жильного тела вполне вероятен.

Дезинтегрирование? Но если поток целые километры проходит по извилистым трещинам, образует водопады, встречает на пути сужения, камеры, почему нельзя допустить в недрах гор и такого процесса? И может, все они идут одновременно, наслаиваются и потому образуют в жидком кристалле — воде совсем уж благоприятную для живого организма структуру.

— А ведь на вкус она ничем не отличалась, — проговорил я. — Вода и вода…

В кабинете Дмитрия Степановича шло совещание. Некоторое время надо было подождать в приемной. Мы отступили к окну. Трофим Петрович продолжал:

— Я не успел сказать главного. Водород, как вы, без сомнения, знаете, бывает различного атомного веса: протий, дейтерий и тритий. И вот протиевая [1] Так в публикации! ( прим. верстальщика ). , или, как ее еще называют, сверхтяжелая, вода в природе почти не встречается. Дейтериевой, или тяжелой, очень немного. В воде всех рек, озер, морей, океанов ее в среднем на нашей планете семнадцать тысячных процента. Все остальное, то есть примерно в шесть тысяч раз больше, — обычная или протиевая. И тут поразительный парадокс: чисто протиевая вода — это воистину эликсир долголетия, бодрости; дейтериевая — эликсир старения, дряхлости. Уменьшение ее концентрации даже на тысячную процента резко ослабляет влияние этой примеси на жизнеспособность растительного и животного мира. Многие палеонтологи убеждены: двести-триста миллионов лет назад, в каменноугольный период, наша Земля потому и была так невероятно богата флорой и фауной, что содержание дейтериевой воды было тогда несколько ниже сегодняшнего.

— И вы считаете, что тот родник… — начал я.

Он не стал меня слушать дальше:

— Да. Вполне допустимо, что его свойства вызваны этим. Одно из возможных предположений: тяжелая вода замерзает не при нуле, а почти при четырех градусах. Первые порции талой воды всегда оказываются ею обеднены. Это известный факт.

— Так просто?

— Просто лишь на словах. Практически эти первые порции тут же смешиваются со всей остальной массой жидкости. Но не потому ли, однако, например, киты обитают не на экваторе, а у кромки тающих льдов? В океанах самая кипучая жизнь идет именно там… и не ради ли этого птицы весною летят на острова нашего Севера, чтобы непременно там выводить птенцов? Они будут тогда максимально жизнестойкими. И наконец, не потому ли морские рыбы, намереваясь отложить икру, поднимаются в верховья рек, упрямо штурмуют завалы, плотины? Установлено: в истоках рек концентрация дейтериевой воды всегда ниже, чем в океане. Вполне закономерно предположить, что рыб влечет особый, очень издалека слышный им «запах» более «чистой» от дейтерия протиевой воды. Природный источник ее — ценность огромная.

Я снова прервал его:

— У вас есть карандаш и бумага?

Одна, пока еще до крайности смутная, догадка мелькнула в моей голове.

Он достал из портфеля большой блокнот, раскрыл, протянул мне шариковую ручку. Мы склонились у подоконника.

— Вот смотрите, — объяснял я, рисуя, — седловина, ущелье. Здесь железная дорога, вход в тоннель. Эта точка — родник.

Он кивнул:

— Все правильно. Я так себе это и представлял.

— Здесь я увидел медведя. Вот место, где есть его след. — Я соединил эти точки прямой линией. — Таким путем, значит, он шел. А вот направление, по которому полз олененок, перед тем, как свалиться под скалой. — Я провел еще одну линию. — А это — путь лебедя, которого мне хотелось спасти. Смотрите! — Я проговорил это и сам поразился тому, что получилось: все три линии сходились в одной точке — в той, которая обозначала источник.