Жорж Блон - На суше и на море 1965

Умерла ночью Саша, тихо умерла. Видно, не выдержало сердце.

И не отводя от нее глаз, задыхаясь от отчаяния, Карабанов глухо сказал:

— Подлая собака… Назаров… Слышишь…

Карабанов осекся, охнул и застонал совсем тихо. Назаров молчал.

— Молчишь?.. А как ты ответишь?.. Что ответишь?.. Каким судом тебя?..

Снова молчал Назаров. Харитон положил на плечо руку.

— Не надо, Сергей, — вздрагивая, сказал он. — Будет все… Потом…

Карабанов обхватил колени руками. Бессильная ярость душила его, дрожали крепко сцепленные пальцы. Судорога передернула тело.

Было страшно то, о чем он подумал. Имел ли он право так поступать? От чьего имени?

Он увидел всех, с кем еще вчера спал в одной палатке, с кем делил хлеб. А он, Назаров, убил их своей трусостью, подлостью. Кто за них отомстит?

Карабанов наклонился над телом Саши. Из лохмотьев штормовки торчала книжица стального цвета. Он раскрыл ее. То был военный билет Боева.

Карабанов перелистал страницы. На последнем листке рукой Саши было написано: «Граждане судьи…» Он зажмурился. Саша не простила. Саша первая голосовала «за».

И тогда усилием воли Карабанов вызвал в памяти лица мертвых. Валерка, Нина, Саша, Боев, Жора Дибич… Они умели просто работать… Никогда и ничего не требовали, не искали выгоды… Что останется после них? Чем их вспомнят?

Они обживали землю. Только тропки легли за ними по великой земле, неприметные, слабые. Еще тонкие книжицы с карандашными четкими записями расходов воды в безвестной таежной реке да нивелировочные журналы остались после них, а за всем этим — зной и холод, туманы и дожди, неуют и тоска…

Карабанов представил, как будущим летом загремят в ущелье Айрыка взрывы. Придут проектировщики, строители…

Встанет, перегородит реку плотина. Только немой бетон будет памятником людям, пришедшим на эту землю первыми, покорившим небольшой кусочек тайги и погибшим по вине труса.

Во что бы то ни стало надо дойти до жилья, донести этот маленький сверток со скупыми записями тайн, которые вырвали мертвые у суровой земли. Идти, если надо — ползти… но дойти. Так они завещали.

Водораздел крут и скалист… Назаров один не осилит подъема… Путь далек… Можно и вот так… Трусов не обязательно расстреливать перед строем… Оставить тайге… Один на один с землей, которую любили погибшие… Она справедливая, она рассудит…

Карабанов низко нагнул голову. Такого ли суда ждали и хотели те, кто ушел из жизни? Они были из великого человечьего племени, и суд должен быть человечий… Земля немая, она ничего не скажет в смертный час, а лишь будет глядеть в глаза… Земля может судить, она сурова, неподкупна, но только люди, живущие на ней, имеют право суда. Они самые мудрые, самые справедливые. Мертвые голосовали за этот суд, а не за расправу. Они были из человечьего племени…

Карабанов вдруг успокоился. Он спрятал книжицу в карман штормовки и, облегченно вздохнув, встал с земли, отряхнул руки. Утренняя тайга была чистой, и небо над нею чистое… Спокойно, сощурив глаза, смотрел вдаль Харитон.

— Пошли, — сказал он. — Пошли, Сергей. Надо спешить.

И Карабанов вдруг понял, что они думали с Харитоном, думали об одном и решили одинаково.

Они медленно двинулись вперед, не оглядываясь, поддерживая друг друга, качаясь. Позади брел Назаров, и они знали, что не дадут ему пропасть, что бы ни случилось, потому что будет впереди еще суд, суд огнем человеческих сердец.

Скоро тайга поглотила их. Только едва видный след остался на суровой, справедливой и великой земле.

Историческая быль

Заставка И. М. Андрианова

На воздушном шаре к полюсу? Лететь над безлюдной неисследованной ледяной пустыней? Это сообщение взбудоражило весь мир. Оно звучало неправдоподобно, носило характер авантюры. Скептики удивленно и презрительно пожимали плечами: и подумайте только, он настаивает!..

13 февраля 1895 года этот коренастый невысокий седеющий человек, нервно подергивая густые и темные отвисшие усы, докладывал о своем проекте на заседании Шведской королевской академии наук. А через день — в Шведском обществе антропологии и географии. Маститые ученые, специалисты разных отраслей науки кто с непроницаемым каменным лицом, кто с блуждающей на губах иронической улыбкой более часа слушали доктора Саломона Андре. Правда, нашлись и открытые защитники безумца. И не кто-нибудь, а виднейшие ученые Швеции Н. А. Норденшельд, Г. Гильдебранд-Гильдебрандсон, Г. Регциус, О. Монтелиус! Это они три года назад поддержали шведского воздухоплавателя, и академия выдала ему денежную субсидию, чего еще никогда в Швеции не бывало. А сейчас…

— Проблема достижения полюса или вообще задача путешествия на аэростате через арктические ледяные пустыни — вопрос технический, а не чисто научный, — говорил Андре. — Однако полет над неведомыми просторами будет сопровождаться всеми доступными в таком путешествии наблюдениями и исследованиями. Ибо мы хотим доказать не только то, что можно пересечь Арктику воздушным путем, но и что такие способы путешествия особенно пригодны для научных наблюдений. Я уверенно утверждаю, что, летая на шаре, можно в несколько дней получить больше сведений об Арктике, чем при ином способе исследования за целое столетие…

Чудак! Странный фанатик этот Андре! Ведь шар не управляется! Его может носить по воле ветров и воздушных потоков, или же он повиснет недвижимо над одной точкой, или, охладившись от морозного воздуха, потеряет подъемную силу и ляжет на лед! Можно ли довериться такому средству передвижения?

Андре предвидел все эти возражения. Инженер-электрик по образованию, он много лет посвятил изучению воздухоплавания. И не он первый стремился достичь полюса по воздуху. Просто предшественникам не удалось осуществить свои проекты, и о них забыли.

Андре был еще мальчиком, когда немец Мейсель предложил построить воздушный корабль на двенадцать пассажиров. Огромный баллон со светильным газом вместимостью двадцать две с половиной тысячи кубических метров должен был соединяться с небольшим воздушным шаром. В шар от жаровни поступал горячий воздух, который подогревался светильным газом в баллоне, постоянно обеспечивая хорошие подъемные свойства корабля. Светильный газ и жаровня. Постоянная опасность взрыва всего сооружения! Проект, конечно, не утвердили.