Евгений Гаркушев - Грани матрицы

– Девушке твоей я рассказал все и о твоих письмах, и о яде, – заверил меня Каркунов. – Сразу. Она даже бровью не повела. Словно бы ее это и не касается. Сказала: сперва дело. Ему тяжелее… Да, отличная девчонка.

Я улыбнулся. Приятно услышать такой комплимент от понимающего человека. Подвоха со стороны Каркунова я не ожидал. Ведь я сам никогда не позарился бы на подругу товарища.

– И все-таки я уговаривал ее уехать в Америку, – продолжал Евгений. – Точнее, подальше от Москвы. Может быть, в Европу, может, в Австралию. Туда, где ее тяжелее будет найти и достать. Она связалась с хакером по имени Буравчик, который заявил, что действует по твоему поручению. Он передал ей приличную сумму и пригласил к себе. И я от себя добавил столько же. В конце концов, это ведь твои деньги. Они ей понадобятся.

– Наши деньги, – поправил его я. – Ты имеешь на них такое же право, ведь в операции участвуешь наравне со всеми. Впрочем, надеюсь, заработанные подобным образом деньги нам не понадобятся. Полагаю, мы найдем место в этом мире. Мне, например, сказали, что я легко могу найти работу повара.

– А Вороненко уже устроился в охрану, – расхохотался Каркунов. – Один я тунеядствовал. Так вот, Лиза села в баллистический аэробус и улетела. Обещала, что пройдет обследование на предмет выявления яда и будет скрываться от своих прежних соратников.

– Отлично, – кивнул я. – Смени Вороненко. Он устал, дольше всех нас сторожит эту станцию. Надень его бронекостюм. А Евгений побродит вокруг, посмотрит, что затевается снаружи.

– Хорошо. Только давай называть друг друга по выдуманным фамилиям. А то непонятно, кто к кому обращается.

– Только не при посторонних, – улыбнулся я. – Им совершенно не нужно знать, кто есть кто.

– А есть ли между нами разница?

– Полагаю, есть. И с каждым днем будет все больше. Ведь мы будем жить разными жизнями. Даже находясь рядом.

Каркунов заступил на дежурство на главном посту охраны. После этого мы с чистой совестью отправили Вороненко вместе с Надей обследовать территорию станции. Окружившие нас представители спецслужб разрешили ему эту вылазку – что им, собственно, оставалось делать? Команды сверху поступали самые противоречивые, а мы, в общем-то, вели себя неплохо.

Освободили всех, кто этого хотел, сносно обращались с заложниками… Точнее, мы бы и вовсе их отпустили, если бы не нужно было поддерживать станцию в рабочем режиме.

К слову сказать, я начал понимать, почему на рабочем месте остался охранник. По-моему, он руководствовался не только идейными соображениями – надеялся получить компенсацию за моральный ущерб. Верные долгу профессор Романов и Дима Кожухов, переговорив с руководством консорциума, остались крайне довольны. Дима шепотом сообщил мне, что ему будут платить тысячу рублей в день. А профессор всегда получал в пять раз больше его.

– Так что не торопитесь отсюда уходить, – заговорщицки шепнул мне Кожухов. – Мы на этом неплохо заработаем.

Похоже, многие извлекали пользу из сложившейся ситуации. Так что пусть Вороненко и его подруга спокойно погуляют, хорошо поедят и отдохнут. И пусть только кто-то попробует их тронуть! Хуже будет… Вся охрана, получающая сверхурочные, кровно заинтересована в том, чтобы с ними ничего не случилось. Хотя наш третий клон выглядел полностью нормальным, в моей душе шевелились некоторые подозрения. Поэтому я пошел отдыхать не в одну из свободных комнат неподалеку от охранного поста, а в зал управления ГигаТЭЦ. Никому, впрочем, об этом не сказав.

Оставив дверь полуоткрытой – чтобы в отлично экранированном зале работал телефон, – я собирался позвонить Лизе. Может быть, лучше оставить ее в покое? Но мне хотелось ее слышать. Я надеялся убедиться, что с ней все в порядке. А если ее вычислят американцы… Что ж, рано или поздно это может произойти. И уж лучше пусть раньше. Расставим все точки над i, включим ее в список тех, кто не должен подвергаться преследованиям, и будем воевать вместе.

Почему бы ей вообще не прилететь на станцию? По недомолвкам Каркунова я понял, что у него в Москве тоже осталась подружка. И он подумывает позвать ее к себе. Или, во всяком случае, слетать на выходные к ней. Любопытно, однако же, что, прожив в новом для нас мире всего несколько дней, мы успели познакомиться с хорошими девчонками. Мы такие симпатичные? Или девушки нам нравятся любые? Совпадение или умысел? А если умысел, то чей?

Я набрал номер, и примерно после десятого звонка раздался сонный голосок Лизы:

– Не толкайся, Буравчик! Это Евгений звонит. Он обещал тебе платить за то, что будит по ночам. Так что не возмущайся. Слушаю тебя, любимый!

– Здравствуй, Лизонька, – выговорил я. На душе же скребли кошки. – Мы не можем поговорить один на один?

– Да, конечно, сейчас я выйду на кухню, – прощебетала Лиза.

Раздалось шлепанье босых ног по полу, щелкнул выключатель – и на экране появилась растрепанная и хорошенькая девушка в коротенькой ночной рубашке.

– У тебя, конечно, нет передо мной обязательств, – начал я. – Более того, я тебе многим обязан. Но давай определимся четко и навсегда – я не собираюсь тебя ни с кем делить.

Говорить такое мне было больно, но не говорить – еще больнее.

– Да, любимый, – серьезно кивнула девушка.

– Может быть, сейчас это и считается нормой… Но почему ты с Буравчиком спишь вместе?

– Здесь только одна кровать, – простодушно ответила Лиза.

– Так сними номер в гостинице. Понимаешь, мне неприятно, что ты делишь постель с кем-то. Пусть это и комплексы человека из прошлого.

– Но мы только спим рядом, – подняла брови Лиза. – В целях безопасности. Неужели ты мог подумать, что между нами что-то есть? Я на тебя обижусь…

– Пока что я на тебя обижаюсь.

– Нет уж! Обижаться нужно мне. Ты считаешь меня ненормальной?

Я с трудом удержался от того, чтобы не пожать плечами. Что-то странное в ее поведении все-таки присутствовало. Чересчур уж просто она себя вела. Почти как святая. Но святые ведь тоже были не чужды мирских соблазнов, пусть и сильны духовно…

– Я считаю тебя самой лучшей. Именно поэтому и беспокоюсь.

– Странные, должно быть, нравы царили в твое время. – Лиза укоризненно покачала головой. – Ты действительно полон комплексов…

– Может быть. Буду рад, если сердце меня обманывает. Но мне не по себе.

– Зря волнуешься. Все прекрасно.

Я помолчал, разглядывая свою подружку. Невозможно устоять и сохранить хладнокровие, оказавшись рядом с ней в одной комнате. А уж под одним одеялом… Может быть, этот Буравчик нетрадиционной сексуальной ориентации? И воспринимает Лизу как подружку? Ну, а как она воспринимает его? Как женщину?

– Может, ты прилетишь ко мне? Хотя вырываться отсюда и будет трудно, но если меня станут преследовать, то и тебя не оставят в покое. Если мы будем вместе, конечно. А мне без тебя очень одиноко…