Евгений Гаркушев - Ничего, кроме магии

– Я не понимаю. Что значит «магистр Слова»? – спросил Сергей уже спокойнее. – Филолог, что ли?

Ум у аспиранта был трезвый, аналитический и сейчас вовсю работал над поставленной задачей – понять, что произошло с мальчишкой Устином, кто перед ним и как такое превращение стало возможным. Отвлекаться на эмоции было некогда.

Ульфиус рассмеялся.

– Конечно нет. У вас такие специалисты называются магами. Это не совсем правильно, потому что под магией здесь понимают и различные колдовские и псевдоколдовские спекуляции, но наиболее близко передает смысл.

– У нас? – тут же зацепился за слово Сергей. Утверждение магистра он пока игнорировал. – А сами вы откуда?

– Я же уже говорил – из Авенора, – еще раз повторил Ульфиус, нисколько, впрочем, не раздражаясь.

– Параллельные миры? – спросил Сергей, внутренне удивляясь, насколько мало это его тронуло.

– Нет, – улыбнулся магистр. Он зачем-то пригладил светлую бороду. Вокруг глаз его собрались морщинки. – Мир – один. Королевств под звездами много. И некоторые замкнулись в себе. Ваше – из их числа… Поэтому ты и задаешь такие вопросы, хотя слышал о Белерианде.

– И о Белерианде, и о Нуменоре, и о Земноморье. Только это ведь сказочные страны.

Ульфиус опять улыбнулся. Наташа тихо прокралась в кресло и села, прислушиваясь к разговору мужчин. Хотя сама она была девушкой неглупой, первенство Сергея в интеллектуальных вопросах признавала полностью и считала, что он быстро разберется, что и как. Ей было очень интересно.

– Я пришел в ваше королевство по одному делу, важному только для меня. По дороге встретился с Наташей. Когда увидел, что ей угрожает опасность, конечно же, попытался помочь Теперь мне и самому стало интересно, в чем дело, что скрывают выродки, которые хотели ее убить. А в том, что они хотели ее убить, сомнений нет – я такие вещи чую… Чуть позже я надеюсь точно выяснить причину. Хотя у вас здесь, как мне известно, вообще неспокойно… Но мы должны иметь дело с конкретными врагами в конкретном месте. Если бы ты согласился мне помочь, было бы просто замечательно.

– Да уж, – пробормотал Сергей. – А русский язык откуда знаете? Потому что магистр Слова?

– Можно и так сказать, – спокойно ответил Ульфиус. – Но, вообще-то говоря, русского языка я не знаю. Только буквы и цифры выучил перед тем, как прийти сюда. И русские, и латинские, и арабские. А говорю я словами Истинной речи – ее любое разумное существо поймет, имеющее свой язык, не только человек. Ваш язык, как и любой другой, мне понятен. Кто знает речь Истинную, понимает всех, кто к нему обращается, на каком бы языке обратившийся ни говорил. И сразу отличает ложь от правды. Лживые слова просто не звучат. Будто бы лгущий говорит: сейчас я начну врать. Я по той же причине вам лгать не могу…

Наташа еле удержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Такая концепция ей, как настоящему филологу, очень понравилась. Праязык, от которого произошли все языки и который был универсальным средством общения… И Вавилонское столпотворение, случившееся потом… Хотя определенные изъяны в таком подходе, что и говорить, имелись.

– Впрочем, я рассказал уже очень много, но ни слова не упомянул о деле, – вдруг прервал вопросы Сергея Ульфиус. – Чую я, что враги что-то замышляют. И с минуты на минуту нам будет угрожать нешуточная опасность.

Когда наконец улеглась суета, вызванная приездом следователей по поводу найденных на пустыре трупов боевиков, которых Кравчук послал добыть ему журналистку, Владимир Петрович вызвал секретаршу Оленьку и велел ей ни под каким видом никого к нему не пускать. Директор «Барса» достал из бара бутылку «Дербента», налил полстакана коньяку и неспешно его выпил. Закусывать Кравчук не стал – уже года два он безуспешно пытался похудеть и старался есть поменьше. Правда, рано или поздно срывался и начинал объедаться, но попыток тем не менее не оставлял.

Кравчук размышлял над тем, не поторопился ли он убрать свидетеля. Впрочем, Серый утверждал, что ничего не видел. Значит, пользы от него не было никакой – если он говорил правду, конечно. А выдать хозяина, разболтав о том, что по его приказу Костян и Толстый пошли брать журналистку, он мог. И, поскольку дело завершилось совсем не так, как ожидалось, от свидетеля лучше было избавиться. Особенно от такого ненадежного, как психопат Серый.

Кравчуку было жизненно важно узнать, что же все-таки случилось на пустыре? Как получилось, что двух его бойцов, вооруженных и совсем не хлюпиков, кто-то искрошил и не потрудился даже спрятать? Их, наверное, и пытали перед смертью. Что они могли выболтать? Много чего…

Хотя нет, когда бы они успели? Серый говорит, что его не было на пустыре минут пять. Может быть, лжет? Может, его как раз и отпустили? Или даже действовали по его наводке? Эх, поспешил он отдать приказ об устранении. Но, опять же, от самого Кравчука мнимое самоубийство Серого должно полностью отвести подозрения. Поссорились, бывший десантник порешил своих дружков и повесился сам… А что произошло на самом деле? Владимир Петрович хотел знать это даже больше, чем следователи. Он был просто кровно заинтересован в этом.

Самый главный вопрос – кто посмел встать на его пути? Кравчук не собирался отступать ни перед кем и ни при каких обстоятельствах – слишком большие деньги, слишком большая власть были поставлены на кон.

Владимир Петрович откинул потайную панель позади стола, за которой обнаружилась дверца сейфа. Дрожащими руками директор «Барса» открыл ее. Содержимое сейфа могло удивить кого угодно. Там лежали не деньги, не золото и не драгоценные камни. В сейфе стоял обычный пластмассовый телефон. И он даже не был подключен к сети.

Нехотя Кравчук снял трубку. Гудок, естественно, не раздался. Однако Владимир Петрович негнущимся пальцем набрал трехзначный номер, и через некоторое время в трубке послышался лишенный интонаций голос:

– Чего тебе, Вован?

– Двух моих людей замочили на пустыре при странном раскладе. Трупы выглядят любопытно, – сообщил директор «Барса». Он не старался выбирать слова, потому что собеседники его всегда тоже выражались прямо.

– А мы здесь при чем? – недовольно отозвался голос. – Разбирайся со своими врагами сам. И так тебе много помогаем.

– Их на куски порубили, – упорствовал Кравчук. – На пустыре рядом с промзоной. И убийц не нашли.

– На пустыре, говоришь? – более заинтересованно, но все так же презрительно отозвался голос. Он на некоторое время замолчал, словно говоривший что-то выяснял, и минуты через полторы, когда Кравчук уже отчаялся что-то услышать, сказал:

– Жди, мы сами приедем.

Кравчук поспешно предупредил секретаршу, чтобы она пустила к нему любого, кто придет, налил себе еще стакан коньяку и затосковал. Встречаться с теми, кому он сейчас звонил, директору «Барса» совсем не хотелось. Странное дело – этим людям он был обязан своим нешуточным бизнесом, колоссальными денежными вливаниями, а душа у него к ним не лежала. Мерзки они были Кравчуку, которого не решился бы назвать добрым, приятным и разборчивым человеком даже самый закоренелый льстец.