Виталий Сертаков - Проснувшийся демон (сборник)

— А то давай ко мне, — прокричал сквозь помехи Мирзоян. — Не ищи ты их, закажем завтра новые, я тебе сам помогу замок сменить.

— Уже нашел… — Артур скомкал прощание, торопясь, отключил трубу.

И сразу лее ощутил гнетущее одиночество. Во время разговора он воспрял, словно сбросил оцепенение, а теперь оно возвращалось, как живое существо, кружило над головой, опутывая неосязаемыми липкими нитями. Он спрятал телефон, дотронулся до широкого торца двери — и моментально отдернул руку. Теперь он знал, чем отличается нужная дверь.

Старая жесть была на несколько градусов теплее, чем позволяло неотапливаемое подземелье. Коваль вдохнул побольше застоявшегося воздуха и потянул за металлическую ручку. Он стоял на пороге иссиня-черного прямоугольника, почему-то не решаясь посветить внутрь, и чувствовал, как от слабого, почти незаметного ветерка колышутся волосы на макушке. Воздух внутри кладовой тоже нагрелся чуть сильнее, чем в коридоре. Нагрелся непонятно от чего.

Давно Коваль не пребывал в таком тревожном, возбужденном состоянии. Он в принципе с детства не особо боялся темноты, родители воспитывали его грамотно, не позволяя дурацким страхам взять верх над рассудком. Отец проводил строго атеистическую пропаганду, не раз подчеркивая, что выбирать веру следует в осознанном возрасте, а никак не с колыбели. Артур дрался с пацанами старше себя, ходил в спортивную школу, в институтские годы гонял по ночам на мотоцикле, ночевал на скалах в спальном мешке… Ничего героического, но не изнеженный нарцисс. Здоровый страх всегда присутствовал, но не мешал физическим экспериментам над собой.

До сегодняшнего пятничного вечера, когда родился страх нездоровый. Это был страх оказаться наедине с чем-то таким, что его натура отвергала абсолютно. Скажем, как он отвергал возможность существования гигантских моллюсков, якобы уволакивавших на дно целые корабли.

Коваль включил фонарик. Он увидел то же, что раньше: стулья, портреты, мотки проводов и секции раздевалки. Видимо, батареи подсели, рассеянный луч упорно не желал достигать нужной точки. Где-то там, у стены, на спинке перевернутой скамейки, должны были лежать ключи.

Артур перешагнул порог. Ему хотелось сейчас только одного — разглядеть в мутном пятне света блеск металла. Отступив на шаг от двери, он оглянулся. Вновь повторилось неприятное до колики в животе ощущение, которое он испытал, когда погасли лампы в лифте.

Ощущение присутствия.

Артур мысленно оформил то, что крутилось в голове все это время, с момента возвращения в здание.

Мирзоян позвонил ему, но это ничего не значит. Он мог нарочно отвлечь, чтобы в темноте дать возможность другим без шума спуститься в подвал по лестнице. Они обесточили лифт, а теперь затаились, дожидаясь удобного момента, чтобы захлопнуть за ним дверь и начать завывать на манер стаи шакалов. Весьма вероятно, столь нетривиальным образом пятый отдел проверяет на чувство юмора всех аспирантов Телешова…

Артур резко шагнул назад, толкнул дверь, посветил в обе стороны. Никого. Он вытащил телефон, уже жалея, что отсоединился, нажал кнопку повтора. Квадратный экранчик жалобно распахнулся, как сиреневый глаз. Связь отсутствовала и со второй, и с третьей попытки.

Он плюнул и отправился за ключами. Ключи лежали именно там, где он их оставил. Выходило, что он не наврал Мирзояну и что никто не обманывал его. Артур, сам того не ожидая, почувствовал дикое облегчение на грани восторга. Предстояло преодолеть последние шесть метров мокрого пола, забрать связку и простить ребятам «масонское посвящение», а потом, спустя время, вместе похохотать, рассказать о том, как крался с замирающим сердцем…

Коваль уловил посторонний звук, когда оставалось протянуть руку, чтобы подобрать блестящую связку с брелком-медвежонком. Он застыл в нелепой позе, балансируя на одной ноге. Звук доносился из шкафчика номер шесть.

Единственный запертый на замок шкаф находился рядом, но Артур никак не мог разглядеть, висит ли в грубых жестяных петлях замочек. Лампочка фонарика моргнула и засветилась намного слабее, будто луч проходил сквозь плотную полосу дыма. Кроме того, стало заметно теплее, и не на градус-другой, а, как минимум, градусов на десять — Артур изнемогал в шерстяном свитере. У него мелькнула мысль о простуде, о лихорадке, но тут повторилось недолгое шуршание. Относительно природы звука у аспиранта Коваля сомнений не возникло.

Кто-то разворачивал конфету и громко чавкал.

Артур поводил фонарем, убеждаясь, что почти ослеп. Он не видел больше выцветших портретов политиков, не видел двери, через которую зашел, не видел подтекающего потолка. Затихла потолочная капель и журчание в трубах, не гремели на кольце трамваи. Мир внезапно сузился до сумрачного пузыря двух метров в диаметре. По стенкам пузыря бесновалась жаркая сухая тьма, а в центре, бессмысленно шевеля губами, согнулся он сам. Коваль стянул через голову свитер, закатал рукава рубахи, вытер мокрый лоб. Затем поднес руку вплотную к рефлектору фонарика, перебирая пальцами ключи на широком стальном кольце. Наконец он выбрал нужный и повернулся к светло-голубому узкому шкафчику.

— Ты не простишь себе, если не откроешь, — увещевал внутренний голос. — Ты будешь вечно мучиться, обзывать себя трусом за то, что побоялся сделать всего одно движение…

— Там ничего нет, — упирался внутренний оппонент. — Конфеты могли погрызть мыши…

— Здесь нет мышей, не валяй ваньку, — ехидно захихикал голос. — Без всяких проверок ты знаешь, что здесь нет грызунов. Они не станут гнездиться в затопляемых подвалах. Там внутри, в шкафу, тебя кое-кто ждет. Ты думаешь, забытые ключи — это случайность?

Прекрати себе врать — и сразу станет легче. Он вернул сюда именно тебя, потому что ты не верил…

Замок раскрылся с сухим щелчком, похожим на выстрел. Коваль освободил дужки и медленно потянул дверцу. Руку с фонарем он держал на отлете. Если изнутри все-таки рванет крыса, надо быть наготове.

Внутри стояла пустая миска. Налитое днем молоко испарилось. Подле миски Артур насчитал три обертки от конфет «Коровка». Вязаный носок по-прежнему висел на задней стенке. Ничего ужасного не произошло, но Артура не покидало чувство, что кто-то живой находится совсем близко. Настолько близко, что вот-вот рядом с ухом раздастся чужое дыхание.

В подвале стало жарко, как в предбаннике. Мгновением спустя до будущего исследователя крионики дошло, что теплая струя исходит именно из открытого шкафчика с трафаретной цифрой шесть. Оттуда не просто тянуло теплом, оттуда шпарило, будто из распахнутого зева печки. Сердце стучало, точно близкая канонада, заглушая все остальные звуки. Он так и не сумел внятно себе ответить, на кой черт полез руками в ящик.