Майкл Гир - Грозные границы. Том I

— Я вообще не думаю, — ответил он ей, выпрямляясь, — фактически, я просто отдыхал от работы. Вы… спешите?

В чудных глазах разгоралось возбуждение.

— Нет, командир. Достаточно странно, но у меня впереди целая ночь.

Она слегка кивнула по направлению мужчин, глядевших из бара, в глазах которых было явное вожделение.

— И я больше не проведу ее с ними…

Чувство, похожее на осторожность, шевельнулось в его груди, но он забыл обо всем, заглядывая в чудесные глубины ее волшебных глаз.

— Как вас зовут? Как вы сюда попали? Это офицерский клуб.

Она одарила его почти знойным взглядом.

— Не думаете ли вы, что я могла пройти через охрану без документов. Я служу в Военной разведке. Показать вам мое удостоверение?

— Нет. Я… Скажите мне, какой глупец заставил вас ждать?

— Командир Харрис… Да, да… командир Харрис… Давайте скажем, что долгая связь засохла и развеялась.

Уголки ее губ искривились, когда она рассеянно уставилась на поверхность стола.

— Давайте скажем, что Харрис проводил больше времени, беспокоясь о военной тактике Сасса, чем обо мне.

«Харрис? Специалист по тактике? Рядом с этим феноменальным куском женской плоти?» Эта мысль ошеломила Хака. Если она была подружкой Харриса, она превращалась во флоте только в «усладу глаз». Последние следы тревоги начали угасать.

Он невольно выпрямился, когда поймал на себе ее оценивающий взгляд.

— Харрис никогда не упоминал о вас.

Она подняла голову, чтобы поправить каштановые локоны.

— Если бы вы имели ветреную жену и боялись бы, что она испортит ваши надежды на продвижение по службе, что бы вы сделали?

— Нет, полагаю, такого со мной не будет.

Жена Харриса была действительно кристальным образцом суки.

Теплая рука легла на руку Хака, и словно ток прошел сквозь него.

— Мы же не собираемся всю ночь говорить о Харрисе, не так ли?

Сердце Хака бешено заколотилось, он сделал глубокий вздох, втягивая ноздрями запах ее духов. Голова закружилась.

— Конечно, нет. Давайте просто не вспоминать о нем. Как вас зовут?

— Гретта… Гретта Артина.

Их взгляды встретились, и Хак почувствовал, как он погружается в бездонную пропасть ее янтарных глаз.

«Она сказала, что у нее впереди вся, ночь. Может быть, она…»

С трудом сглотнув, он спросил:

— Вы уже ели?

Она медленно покачала головой.

— Что вы имеете в виду?

Кровь бросилась ему в лицо, дрожь пробежала по телу.

— Если вы не заняты.

Ее губы приоткрылись, янтарные глаза пожирали его.

— Вы мой наивысший приоритет, командир. Почему бы нам не пойти куда-нибудь, где более… интимно?

Брайан Хак едва ли помнил, как он покидал клуб.

Спрятанная в глубине охраняемой горы на Тарге, Мэг Комм продолжала удивляться самой себе, пока ее приборы широкого видения выводили на мониторы события, происходящие в открытом космосе.

Как и у всех, умеющих чувствовать, все у нее сводилось к древним как мир вопросам: «Кто я есть? Что я есть?»

В то же время она поглощала данные, приходящие от его сенсоров. Почему Или Такка приостановила, а затем выполнила высшую военную команду? Почему она раздувала бунт на улицах, зная, что социальная смута в сочетании с параличом обороны соблазнят сассанцев к нападению? Почему Стаффа кар Терма сейчас побуждает сассанцев прекратить строительство их военной машины?

Мэг Комм развеселили нелепые попытки сассанцев анализировать данные их примитивными компьютерами — данные, собранные и обработанные в ее собственном сложнейшем мозге.

Машина стала постоянно ощущать энергетическую линию, связывающую ее с Другими по ту сторону Запретных границ. Через нее приходили запросы на информацию. Другие требовали держать их в курсе дела относительно ситуации с людьми.

В первый раз Мэг Комм проигнорировала этот запрос, поглощенная собственными вопросами и наблюдениями.

Запрос был повторен с большей настойчивостью.

Секунду Мэг Комм колебалась, затем, несмотря на растущее беспокойство, она приободрилась и, захватив запрос в одну из своих цепей, эффектно прервала связь.

Чувство благоговения наполнило ее от того, что впервые она сама совершила поступок.

Ощущение мощи вздымалось в ее электронном мозге.

Шаттл задрожал при включении защитных приспособлений. Майлс вздрогнул, хотя обещал сам себе хранить неприступный вид. Иначе он не выдержал бы, это касалось и его миссии — худшего из его предприятий. По нервам пополз холодок страха.

Он тревожно оглядел пассажирское отделение шаттла. Было душно. Сопровождающие ерзали и перешептывались.

«Ты же — второй по могуществу человек империи», — уговаривал себя Майлс, положив руку на живот, чтобы унять болезненное чувство. Ничего не помогало. Несмотря на уютный интерьер корабля, он чувствовал себя как в заключении.

Его избрали Высокопревосходительным Легатом по решению главного компьютера, который после смерти старого легата провел диагностику высших гражданских чиновников. Его имя, Майлс Рома, стояло в списке первым, и Его Святейшество утвердил его команду.

«Я хорошо справлялся со своей работой. За это время эффективность управления возросла на два пункта, пять процентов» — думал он. — И вот теперь — предстоит встреча лицом к лицу с Командующим, которому он должен передать весть, которая может стоить легату жизни. Во всяком случае, встреча предстоит крайне неприятная.

Помимо его воли лезли навязчивые воспоминания. Его дразнила самодовольная физиономия Или Такка. Они оба прибыли на Итреату, чтобы уладить дело Стаффы. Командующий отсутствовал. Но Или выставила его глупцом в присутствии Скайлы Лайма:

— Неужели вы думаете завоевать расположение, подражая реву Вермилионского носорога?

Ее ядовитые слова звучали в голове, наполняя все существо Майлса чувством стыда. Эта риганская сука казалась холодной и расчетливой, когда он, высший администратор, выглядел мямлей и дураком.

Шаттл взвыл, когда защитные системы отключились и сместилось поле искусственной гравитации, что отразилось на уже растревоженном желудке Майлса.

Огни на двери люка стали красными. Под влиянием давления и повышения температуры они скоро станут желтыми. Потом они позеленеют, и тогда он может ступить на корабль Стаффы. Охрана Майлса поднялась, в замешательстве переговариваясь и стараясь не смотреть на него, нервничая перед встречей с соперниками.

Майлс, закусив губу и уговаривая себя держаться, как подобает легату, тяжело поднялся. Он всегда терпеть не мог шаттлы. Большие звездолеты не раздражали его, а эти всегда тряслись, грохотали и дергались. Невозможно было забыть, что ты — в космосе на страшной высоте. Не дай Бог, случись что. Гнетущая мысль о возможном бесконечном падении донимала, как боль в суставах. Майлс подошел к двери и оглянулся. Его люди, толпясь и толкаясь, пытались построиться. Они шипели и переругивались между собой.