Виталий Сертаков - Мир Уршада (сборник)

Пятый мертвец плюнул на перевертыша и кинулся к упавшему Рахмани. Вместо Рахмани на земле его ждал двойник, воин успел откатиться в сторону. Закусив губу от боли, он снова призвал огненного брата. Раскаленный шар остановил висельника в прыжке, до земли долетели только чадящие ошметки. Воин снова перестарался. Он впервые серьезно испытывал брата-огня в бою. Первые признаки завтрашней ломящей боли уже прокатились по суставам и сжали сердце. Однако хватило сил выпустить еще одного фантома.

Одноногий солдатик принялся всерьез рубиться с фантомом, и дрались бы они еще долго, но, к счастью, подоспел Кой-Кой. Перевертыш молниеносно превратился в копию мертвеца, с такими же ржавыми вилами вместо кисти и, вдобавок, с поющим клинком. После атаки перевертыша существо в военной форме уже не поднялось. Оно стало дымящейся грудой смрадной плоти.

— Непросто прикрывать твою спину, — рассмеялись четыре Кой-Коя. Веер снова схлопнулся, перевертыш отряхнул черную кровь с заговоренных клинков.

Женщины-жабы улюлюкали в клетке. Впереди дорогу перебежали три скользящие тени, похожие на пришибленных собак. Но в бой ввязываться не стали, растворились в чахлых кустиках. Высоко над головой, в ясном небе, невозмутимо взмахивая плавниками, проплыла дюжина воздушных рыб. Острые глаза парса различили даже золоченые гербы на каретах. Наверняка безумно дорогие рыбы принадлежали какому-то королевскому двору. За небесным караваном следовала стая чаек-прихлебателей…

Тем временем грохот подков и скрип колес приблизился вплотную, хотя Саади никого не замечал. Он видел лишь криво ухмыляющиеся рожи на виселицах.

— Мельник едет, дом Саади! Вставай скорее! Добей эту тварь… — Казалось, голос перевертыша лился из шести мест сразу. Распавшись на части, подобно убийственному вееру, перевертыш не сразу возвращался в обычное состояние. — Я слышал о таких, дом Саади! Это выкормыш циклопов, пес Бирюзовой стражи. Если его не добить, он снова отрастит лапы и будет преследовать нас!

Безголового демона юный парс жег медленно и осторожно. От останков повалил такой смрад, что перевертыш стал дышать через рукав. Там, где на обочине растекалось серое тело, жухла и умирала трава.

— Что это за твари? — Воин приблизился к последнему сопернику Кой-Коя. Тот, хоть и обезглавленный, удивительно энергично кружил на месте, размахивая порыжевшей секирой.

— Оборви его муки, дом Саади, он страдает, — посоветовал перевертыш, снова собираясь воедино. — Проклятый город никому не дает умереть спокойно. Сдается мне, дом Саади, нам не придется здесь отдыхать. Очень плохо, что ты пользовался огнем, боевая магия здесь запрещена…

Они побежали между двух шеренг из виселиц, дыб, крестов и иных жутких инквизиторских орудий, на которых корчились в чем-то провинившиеся жители города Сварги.

Перед высоченной аркой из чистейшего хрусталя их нагнал мельник. Битком набитая телега, подпрыгивая на огромных, обитых бронзой колесах, с веселым скрипом везла товар в сердце Гиперборея. Путешественники еле успели отпрыгнуть в сторону. Только что казалось, будто телега катится неторопливо, но она просвистела, как пушечное ядро. Бородатый, кряжистый мельник сидел на облучке, зажав в руке вожжи. Вместо коней дикую повозку влекли пойманные северные ветра. Рахмани обдало холодом, ресницы склеились, на бровях повис иней.

— Дом Саади, хватайся!

Разгоряченного парса не надо было упрашивать дважды. Он подпрыгнул и мертвой хваткой вцепился в борт. Ему показалось, что ветром немедленно сдернет с ног сапоги или сорвет со спины мешок. Все, что находилось по сторонам дороги, слилось в пляске зарниц. Опытный проводник Кой-Кой сказал правду — мельник притормаживает только раз, перед магической аркой у дороги Висельников. Дальше он снова разгоняется так, что догнать не могут даже самые шустрые птицы. Конечно, в Проклятый город можно войти и пешком, но дорога опасна и займет не одну зарю. Дорога не просто опасна, она периодически исчезает…

Спустя бесконечно долгое время парсу удалось перебраться через борт. Он застрял в узком пространстве между жесткой боковиной и стеной из крепко набитых мешков. Зерном от груза не пахло. Рахмани упирался ногами, изо всех сил сжимал свой узелок, оружие и мешок с посылкой старцев. Перевертыш тоже перевалился через борт, съежился в углу.

Нежно-лазурное небо потемнело. Стена кратера, по которой совсем недавно спускались друзья, незаметно отодвинулась за горизонт. Зато город впереди поднялся, вырос, как молодой бамбук. Там мерцали огни, перелетали с места на место, на зубчатых стенах играли отсветы костров, диковинные дома пыхтели разноцветным дымом через прорези печных труб.

— Кой-Кой! — Юный парс попытался крикнуть, но жестокий ветер сдул его слова в сторону, как сдувает он легкие пушинки. — Кой-Кой, что он везет в мешках?! Ты слышишь меня? Мой Учитель говорил мне, что на его мельнице мелят вовсе не зерно…

«Глаз пустоты» приблизил ухо почти вплотную, покивал, зажмуриваясь.

— Да, мельник отвозит верховным магам в Гиперборей измельченное и перетертое время. Благодаря запасу времени у них всегда есть возможность подсыпать лишнего или переждать беду в прошлом. Но ты даже не вздумай… я пошутил! Разрежешь мешок — нам конец!

— А ты не слышал, чтобы он кому-то продал?

— Кусочек времени? — расхохотался перевертыш. — Ты представляешь, что станет с твердью, если каждый начнет пользоваться личным временем? Деды обгонят внуков, вчерашний день прорастет в завтрашний… Нет уж, дом Саади, пусть гиперборейцы и дальше хранят свой секрет…

Эти шестеро направлялись к нам.

Я не двинулась с места. Локтем я ощутила, как задрожал лекарь, и незаметно ударила его по ноге, чтобы не паниковал. И выпустила формулу Безмолвия. Тихое невидимое облако расползлось над юртой Эль-Хаджи, над загонами для его коз, над мыльней, хаммамом и кузницей. Я постаралась на славу. Как минимум, на два кувшина песка мы стали неслышимы для сотен путников, спешивших в оазис. К сожалению, у меня одной не хватило бы сил сделать нас невидимыми. Чтобы охватить сотню локтей пространства, нужны три опытные волчицы…

— Домина, женщина с нюхачом идет впереди. Она снова поит его ромом… — Кеа едва не плакала. — Он не может больше говорить со мной. Он устал…

— Кеа, где эта гадина?

— Не могу понять, домина… Она использует какие-то сладкие семена… сбивает мне нюх. Повсюду разит семенами!

Мне крайне не понравилось то, что я услышала. Нет таких растений, аромат которых смог бы обмануть чуткий нос нашей приятельницы. Просто она была еще слишком молода и не так много повидала на свете. Я не стала пугать Кеа, что пахнет вовсе не семенами, а черным колдовством. Женщина, спаивавшая нюхача, училась у некромантов. Либо принадлежала к редкому клану саамских вельв, которых безжалостно уничтожали ярлы на пороге вечных льдов. В таком случае многое объяснялось.