Ким Робинсон - Калифорнийская трилогия

Водитель воспринимает все это безобразие со стоическим спокойствием, и они высказывают желание посмотреть жилые кварталы. Привычные многоквартирные дома, теснящиеся вокруг привычной зелени парков. Как можно понять, расположенные на холме районы являются партийной территорией – все здесь покрупнее и получше, ну прямо как в верхней части любого американского города. Потом улица упирается в обрыв; отсюда, сверху, видна чуть не вся Москва. Калифорнийцы смотрят на огромный город, а затем молча переглядываются.

– Послушайте! – взрывается наконец Сэнди. – Послушайте, да это же… это же точь-в-точь как…

– Округ Ориндж, – подхватывает дружный хор.

Полный отпад. По такому случаю необходимо вернуться поскорее в отель и снова заказать шампанское. ОкО покорил весь мир.

– Джеймс Атт был бы горд, – торжественно провозглашает Джим.

Остается одно – растранжирить поскорее рублевые доходы Хэмфри и мотать куда подальше.

– Мы так и не видели ничего необыкновенного, – жалуется Сэнди.

– Пирамиды, – предлагает Джим. – Посмотрим, с чего все началось.

Они летят в Каир. Аэропорт расположен посреди безбрежных просторов пустыни, по сравнению с которой даже Мохаве – не больше чем детская песочница. У стойки выдачи багажа их подхватывает весьма предприимчивый «агент египетской туристической полиции», оказывающийся по ближайшем рассмотрении представителем одной из частных лавочек. Он весьма ловок и красноречив, однако находит более чем достойного противника в лице Хэмфри, который успел заметить в зале целую вереницу киосков с названиями конкурирующих фирм и теперь торгуется столь непреклонно, что вгоняет «туристического полицейского» в пот. Джиму, Сэнди и Анджеле достается простейшая роль в зависимости от хода переговоров то вставать по указанию Хэмфри, то снова садиться. Дело кончается тем, что они выбивают бесплатный проезд в большой, расположенный прямо на берегу Нила отель, предлагающий номера за половину цены, а также экскурсию в Гизу – с проездом за четверть цены и бесплатные билеты на устраиваемые там звукосветовые представления. Уезжая, они оставляют агента в мертвецки пьяном состоянии, со стороны можно подумать, что его попросту шарахнули дубинкой по балде.

Неожиданно выясняется, что весь Каир, все его здания, деревья, вывески, даже небо имеют тот же тускло пыльный цвет, что и пустыня. Высящийся на противоположном берегу Нила «Хилтон» был когда-то выкрашен – в борьбе с этой монохроматичностью – ярко-бирюзовой краской, но прошло какое-то время, бирюзовость эта поблекла и сменилась тем же всеобщим песочным колером. Одна только древняя река каким-то образом умудрилась сохранить темно-синий, правда, тоже с пыльным отливом, цвет.

Машина сворачивает со старого, запущенного шоссе на улицы кошмарно перенаселенного города. Большая часть зданий – многоквартирные жилые дома, все улицы запружены машинами и пешеходами, трудно даже поверить, что такое количество людей действительно ходит пешком! После этого ужаса старый, пыльный отель кажется благословенным прибежищем. В ожидании гида и водителя, которые должны доставить их в Гизу, новоявленные египтологи распаковывают багаж и оживленно треплются. Хэмфри интересуется здешними обменными курсами валют, он отправляется на разведку и возвращается, дрожа от возбуждения; в Каире, как оказалось, существуют официальный курс, туристический курс, различные курсы черного рынка, а в довершение всего – особо высокие воровские курсы, попросту говоря – приманка для выяснения, у кого из жаднюг много денег. Как считает Хэмфри, поработав на этом рынке с умом, можно создать из ничего сотни египетских фунтов, он готов уже приняться за служащих отеля, но тут откуда-то возникает гид, и вся честная компания отправляется в Гизу, смотреть пирамиды.

Пирамиды располагаются к западу от Каира, вокруг них теснятся бессчетные магазинчики и гостиницы. По выходе из машины американцев обступает толпа уличных торговцев, гид пытается разогнать эту саранчу, но без особого успеха, тем более что Хэмфри тут же начинает интересоваться возможностью заключения оптовых сделок и другими подобными вещами. Услышав в сотый, наверное, раз любимое выражение гида «Древние и величественные пирамиды Гизы», они отказываются от его услуг и в полной уже самостоятельности шествуют по широкой каменной площадке, разделяющей пирамиды номер один и два.

– Слышите, – замечает Хэмфри, – да они же совсем не такие и большие. Здание, где наша контора, будет, пожалуй, побольше.

– Не забывай, что их строили голыми руками, – возражает Джим; он тоже чувствует определенное разочарование, но мужественно с ним борется.

Сэнди с радостью хватается за возможность поддразнить Джима.

– И уж точно меньше, чем Саут-Кост Пласа, – присоединяется он к Хэмфри. – Они даже меньше ирвинской ратуши.

– Ну, вроде как Маттерхорн в Диснейленде, – решает Хэмфри. – Только не такие красивые.

Джим в бешенстве. Он приходит в еще большее бешенство, узнав, что влезать на пирамиды запрещено.

– Невероятно!

– С этим нельзя смириться, – соглашается Сэнди. – Попробуем с другой стороны.

Однако пирамиду сторожат со всех сторон. Джим крайне раздосадован. Словно из-под земли появляется гид, тот самый, которого они обидели, сообщает, что с минуты на минуту начинается светозвуковое представление, главное, по всей видимости, здешнее зрелище. Солнце уходит за горизонт, и тут же появляется уйма автобусов с туристами.

К вящему сожалению ребят, сегодняшнее представление идет на английском языке. До отвращения романтичная музыка; время от времени она прерывается, и тогда из двух десятков скрытых динамиков грохочет низкий хриплый голос, он не говорит, а с идиотской торжественностью вещает: «ПИРАМИДЫ… ПОБЕДИЛИ… ВРЕМЯ». В точном соответствии с новейшей технологией, а также эстетикой поп-концертов, на пирамидах и сфинксе играют лазерные лучи, используется даже так называемый эффект небесного собора, то есть какой-то там спутник посылает вниз толстые пучки желтого, зеленого, голубого, красного света, заливая всю окрестность призрачным сиянием.

– Вот и слушай после этого сказки, что технология космической обороны не оказала никакого полезного воздействия на мирную жизнь, – рычит Сэнди.

То ли правда, то ли только им так представляется, но с каждой секундой грохочущий голос несет все большую и большую чушь. Перегнувшись – чтобы слышала вся компания – через Сэнди, Анджела громко шепчет: «Я – волшебник страны Оз, великий и ужасный». Интонации рассказчика схвачены так точно, что ребята не могут больше себя сдерживать, они смеются все истеричнее и истеричнее, вызывая раздраженные взгляды чинно сидящих туристов. Но мешать окружающим – это очень не по-калифорнийски, поэтому достойные граждане ОкО стихают, вся их реакция на дальнейшую чушь ограничивается кивками удовлетворения и изредка сдавленным хихиканьем. Зато уж на обратном пути, в машине, они отводят душу и хохочут как сумасшедшие. Гид в полном недоумении.