Майкл Коуни - Воплощенный идеал (сборник романов)

— Послушайте меня, — громко сказал я.

— Пока ты не станешь говорить, как параноик, — ухмыльнулся Марк.

Я продолжал:

— Если Организация хочет подчинить поселок, освободить заложников без кровопролития и в то же время обеспечить бесперебойную трансляцию передач о Стренге, то самый простой способ — это накормить нас всех «Иммунолом». Нынешний урожай не созрел, но, наверно, на складах еще есть запас, которого хватит на один маленький поселок. На месте Организации я бы подмешал его в воду и в пищу.

Я наблюдал за их лицами.

— Звучит логично, — задумчиво заметила Джейн. — Ты хочешь сказать, что это и произошло? — Она указала на припасы на столе.

— По-моему, да. Разве вы все не чувствуете себя… необычно? Подумайте.

Они нехотя подумали.

— Мне очень хорошо, — признал Марк. — Думаю, это оттого, что я наконец нормально поел.

Остальные согласились, что чувствуют приятное возбуждение.

Я решил, что близок к победе.

— В таком случае все, что от нас требуется, это пить чистую воду — черт возьми, прямо под холмом течет идеально чистая речка — и питаться рыбой и всем прочим, на что Организация не наложила лапу.

— Зачем? — спросила миссис Эрншоу.

Я уставился на нее.

— Господи, да чтобы не наесться этого проклятого наркотика!

— Минуточку, — сказал Марк. — Минуточку, черт возьми! Иммунол безвреден и не вызывает привыкания. Если мне придется выбирать между хорошим самочувствием при хорошей еде и гнусным самочувствием при питании одной рыбой, я всегда выберу «Иммунол». Хватит об этом, Кев.

— Да ведь именно «Иммунол» заставляет тебя говорить так! Неужели ты не понимаешь, идиот?

— Возможно, ты прав, ну и что? Заложники тю-тю. Организация нас кормит. Все прекрасно. Никто ничего не может сделать… Никому ничего не нужно делать. Ради чего, собственно, нам отказываться от еды? Мы уже накачались наркотиком, так какая разница? А там, глядишь, в следующий раз привезут чистые продукты.

— Откуда такая надежда? Ты представляешь, каких размеров урожай зреет сейчас? Вся Галактика не может теперь рассчитывать на чистые продукты!

Он только улыбнулся… Мне стало дурно, я взял Сюзанну за руку и увел оттуда. Когда мы уходили, они обсуждали танцевальные па.

Остановившись на улице, мы снова услышали рокот из «Клуба». Неожиданно появились Алтея Гант с Синклером Синглтоном.

— Здравствуйте, мистер Монкриф… мисс Линкольн, — любезно приветствовала нас она. — Идете танцевать? Вечер обещает стать чудесным.

Сюзанна сжала мое запястье почти до боли.

— Мы как раз идем веселиться, — жизнерадостно ответила она. — Разве не здорово, что решены все проблемы? Мы с Кевом как раз говорили, что все так хорошо, что хочется петь… Мы, в самом деле, можем запеть. У себя дома, конечно.

Алтея Гант рассмеялась, Синглтон пробормотал что-то вежливое, и они зашли в домик, из которого мы только что вышли.

Сюзанна задумчиво посмотрела на меня.

— Кев, для гениального изобретателя ты иногда бываешь просто чудовищно туп. Ты чуть не выложил Алтея Гант все, что думаешь о ней, об Организации и партии напитков, которые они поставили. А теперь подумай, где бы мы оказались после этого. По-моему, нас скормили бы бронтомеху, размололи в питательные добавки и распылили по полям. Так что помалкивай пока, ясно? И притворяйся счастливым, чтобы нас не разоблачили.

На следующий день Сюзанна переехала ко мне.

По этому случаю я вспомнил, как Стренг объяснял тягу к древним традициям в новом, лишенном корней обществе: люди укрываются за старыми ценностями от окружающей неизвестности. Мне подумалось, что строгие, чуть ли не пуританские нравы аркадийских колонистов вполне укладываются в это объяснение.

Марк Суиндон и Джейн два года назад венчались в церкви. Его преподобие Энрико Бателли совершил обряд, практически не меняющийся уже много веков. В Риверсайде венчание — норма. Не то чтобы порицались внебрачные отношения, просто молчаливо предполагалось, что люди, которые вместе спят, должны вскоре дать обет перед нашим экстравагантным пастором.

Сам Бателли сохранял серьезный вид во время положенных церемоний с некоторым трудом.

— Как хорошо, что человек может держать при себе свои мысли, поделился он со мной однажды. — Когда я произношу слово «Бог», у риверсайдцев, на их счастье, в головах возникает только их представление о Боге — этакое вымышленное вселенское подслушивающее устройство. Им совсем не нужно знать, что думаю о Боге я.

— Ну, мне ты можешь сказать.

Бателли стал серьезным.

— Бог есть событие будущего, — негромко сказал он. — Это инопланетянин, раса инопланетян, бесконечно более разумная, чем мы, и нам еще предстоит с ними встретиться. Наша задача в том, чтобы подготовиться к этой встрече, учась смирению, добру и состраданию, чему научиться сложнее, чем ядерной физике. Нам придется мобилизовать в себе все ресурсы добра, когда мы столкнемся лицом к лицу с Чем-то, что напугает нас до полусмерти.

Таким образом, Бателли помаленьку готовил свою паству к Встрече, а паства тем временем распевала старинные гимны и произносила старомодные клятвы.

По-моему, людей заставляет венчаться внешняя угроза. Люди объединяются, чтобы выжить на неосвоенной планете, где можно ожидать любых опасностей и где не существует проблемы перенаселения, а дети драгоценны и желанны для всего общества.

— Так когда же мы услышим звон колоколов? — в приступе неожиданной религиозности спросила Джейн Суиндон, женщина абсолютно земная.

— Когда мы накопим столько греха, что деваться станет некуда, отвечала Сюзанна.

Конечно, мы с Сюзанной оба прибыли с Земли, где люди в подобных вопросах поступали как хотели. Со времени краха Всемирной эмиграционной комиссии проблема перенаселения сильно обострилась, и стабильная семья ушла в прошлое. Считалось естественным рассматривать любовь как нечто мимолетное; если она длилась — прекрасно, но незачем связывать себя на всю жизнь с одним партнером.

Непосредственным результатом нашего сосуществования (как выражалась Сюзанна) стало то, что мы оба лучились счастьем и потому ничем не отличались от накачанных «Иммунолом» колонистов.

— Лучшая маскировка на свете, — прошептала однажды Сюзанна, когда мы шли на студию нетвердой походкой, обняв друг друга и целуясь на глазах у улыбающихся прохожих. Чиль Каа увидел нас из окна своего домика и постучал по стеклу, поднимая бутылку с небывалым радушием; но мы только помахали ему и пошли дальше в гору.

Дверь в «Клуб» была открыта; до нас доносился залихватский визг скрипки и гулкий топот Потомков, отрабатывающих новое па для концерта, который приурочили к возвращению Стренга. Нас остановил Том Минти, сказал Сюзанне вполне вежливый комплимент по поводу ее красоты и пригласил нас на спевку завтра вечером.