Майкл Коуни - Воплощенный идеал (сборник романов)

— Значит, в больнице… — наконец промолвил он. — Следовательно, твоя яхта сгорела, ты погиб, а я отделался ожогами. Насколько серьезно я обгорел?

— Достаточно серьезно, по-моему. Страттон задумчиво посмотрел на меня.

— Серьезные ожоги, говоришь? Но не обязательно, чтобы это в точности повторилось в параллельном мире. Полное повторение больше относится к смерти.

— Что ж, это должно утешить тебя, — безразлично обронил я.

— Послушай, Мэйн. Смерть — вот что все меняет. Ибо это конец работы сознания, которое только и может проникать в будущее, формировать его. Мир обязан своим существованием интеллекту. Если в Мире-2 живут те же люди, что и в Мире-1, истории этих миров должны идти одинаковыми путями. Конечно, возможны некоторые отклонения, но в итоге всегда будет происходить выравнивание, как мы в этом уже убедились.

— Ты ждешь, что такое произойдет и в моем случае? — резко спросил я.

— Тебе может повезти. — Страттон явно хотел успокоить меня. — Исключения должны существовать, иначе как мы узнаем, что это параллельные миры? Если их нет и все одинаково, тогда это один мир, понимаешь?

Мы еще какое-то время обсуждали проблему, и в конце концов я согласился заглянуть в недалекое прошлое и побывать в Мире -8 со знаком минус. Но сдался я не сразу. Страттону пришлось долго меня уговаривать.

Разумеется, все утро я провел в состоянии неприятного ожидания, полный страхов и предчувствий. Образ Сюзанны неотступно стоял передо мной, когда я покинул станцию. Я снова был влюблен, я любил жизнь и дрожал от нетерпения. Когда я повернул вездеход на узкую дорогу, ведущую к Фалькомбу, я уже забыл об инспекторе Баскасе и следствии, которое он ведет.

Но некоторые остатки здравого смысла у меня оставались, поэтому я решил завернуть на ленч в ресторан отеля «Уотерменс-Армс».

Мне нужно было всего лишь посидеть в тиши и подумать, не ждут ли меня горькие разочарования. Потому что Сюзанна, которую я смогу встретить в Мире-8 Минус, возможно, никогда не видела меня прежде. Или, 'Увидав, может не узнать, ибо я предстану перед ней в другом обличье. Но мне удастся убедить ее, что это я, и она все поймет, потому что работает на своей Исследовательской станции в Мире-8 Минус. И тогда, возможно… Впрочем, я ничего не знал, и поэтому не стоило предугадывать. Возможно, я ей просто не понравлюсь…

Очнувшись и подняв глаза, я увидел за своим столиком Пабло и Дика.

— Привет, ребята, — я оторопел.

— Смотри-ка, он заговорил.

Официантка приняла заказ. Пабло проводил ее одобрительным взглядом.

— Ладно, — сказал он. — Выкладывай, что ты думаешь обо всем этом.

Я понял, что он имеет в виду убийство Меллорза.

— Думаю, все зависит от того, насколько точно полицейские определят время убийства.

— Инспектор заявил, что Меллорз умер примерно в половине пятого.

— Тебе это сообщил Баскас?

«Он слишком охотно делится информацией, — подумал я, — что совсем негоже для полицейского».

— Половина пятого. В таком случае я вне подозрений, — сказал я.

— Не дури, Джон. Инспектор просил во что бы то ни стало найти тебя. Он хочет, чтобы ты зашел к нему во второй половине дня.

— Сегодня? Черт бы побрал этого Баскаса! — возмутился я. — В это время я никак не могу.

Принесли дымящийся суп. Пабло осторожно, боясь обжечься, поднес ложку ко рту.

— Что ему сказать?

— Так и скажи. У меня другие дела.

Дик, оглянувшись, пробормотал вполголоса:

— Может, ты сам ему это сообщишь, Джон?

Я резко повернулся на стуле. Баскас стоял в дверях, оглядывая зал. Увидев нас, он тут же направился в нашу сторону. Мы сидели за столиком втроем — одно место было свободно.

Не дожидаясь приглашения, Баскас сел. К его губам приклеилась дежурная улыбка.

Я вел машину по узкой тропе к Бухте Морских Звезд и размышлял. Все сложилось не так уж плохо для меня, Баскас выказал полное понимание, не интересовался моими делами и не очень-то расспрашивал.

— Встретимся вечером в отеле, — сказал он. — Только прошу, сообщите, где вас можно будет найти, если вы вдруг понадобитесь. Я хотел поговорить с вами еще утром, но не застал вас.

…Был погожий солнечный день, земля после длительных дождей достаточно просохла, и мой вездеход на воздушной подушке оставлял за собой легкое желтое облачко пыли.

Вскоре я уже шагал по густой траве к двум деревьям. За ними мерцали и переливались в лучах полуденного солнца воды бухты.

Я сел на обломок разбитого молнией дерева и гадал, что сулит мне сегодняшний эксперимент. Впервые мною или еще кем-то предпринимается путешествие в прошлое, хотя Страттон уже посылал туда животных и даже возвращал их назад. Словно в подтверждение моих раздумий, откуда-то появился маленький серый зайчишка. Он медленно подскочил к дереву и, усевшись, уставился на меня. Заяц казался почти ручным, но когда я протянул к нему руку, он, неловко хромая, ускакал прочь. Интересно, из какого мира была занесена сюда инфекция, поразившая бедного зверька?

Взглянув на часы, я увидел, что уже половина третьего, и в ту же секунду в пейзаже что-то изменилось, он как бы сдвинулся.

Я оказался в прошлом…

Казалось, место, где я находился, очертили невидимым кругом. Возникла туманная пелена. В ней исчезло даже единственное из оставшихся огромных деревьев. Я был словно заключен в некий цилиндр из серого тумана, а вокруг меня кружились обрывки бесформенных сновидений.

Я испугался, однако встал и пошел прямо на серую стену. Она чуть расступилась; это действительно был туман. Ну и дурак же я! Ведь это туман с моря, весьма частый в это время года. Чтобы убедиться в этом, я протянул вперед руку.

В ту же секунду послышался треск электрического разряда, яркая белая вспышка ослепила глаза и какая-то сила бросила меня на землю. Я вскрикнул от невероятной боли в пальцах и, чтобы унять ее, безотчетно сунул руку под мышку. Тошнота заставила меня согнуться вдвое.

Спустя какое-то время я смог осмотреть руку и убедиться, что на указательном и среднем пальцах оторваны первые фаланги. Кровь так и хлестала из ран. Боль была невыносимой. Я вытащил из кармана платок и поспешно замотал пальцы.

Вокруг продолжал клубиться туман. И ничего не оставалось, как ждать, когда через три часа Страттон отзовет меня назад.

Я никогда не отличался выносливостью. Однажды в Уиксмауте я отважился пойти в кинотеатр. Господи, как потом я проклинал себя! Фильм был о второй мировой войне. Все такие картины носили якобы образовательно-воспитательный характер. Но познавательность данной картины заключалась в живописании натуралистических приемов допроса человека, арестованного агентами тайной полиции. Зрители смотрели, затаив дыхание, а меня самым постыдным образом вырвало прямо на ковровую дорожку прохода. Я выбежал вон из кинотеатра, бросив там свою подружку.