Майкл Коуни - Воплощенный идеал (сборник романов)

Мне пришло в голову, что когда-то в прошлом подобный Разум мог успеть что-то понять, но планктон уплыл, предназначение было выполнено, и ему пришлось умереть никем не понятым, как и всегда… Разум младенца, разум идиота, способный лишь бить в испуге наугад… Вихревая туманность слепого сознания, которая вращается, вращается…

— Марк!

Неожиданно возник образ меня самого, очень медленно падающего в темную воду — образ, появившийся не на увиденной школьной доске, а внутри самого мозга, словно часть моего черепа превратилась в трехмерный телевизор…

Артур ухватил меня за локоть.

— Спокойно, — сказал он. — Ты Чуть не упал. Сядь. Попробуй еще раз.

Я поморгал и взглянул на них. Джейн смотрела на меня с тревогой.

— Получилось, — медленно произнес я, едва веря собственным словам. — Я кое-что уловил. Я увидел себя, падающего в Якорную Заводь, то ли твоими глазами, то ли глазами Джейн.

Артур пристально посмотрел на меня.

— Ты уверен? А ты не думаешь, что у тебя просто закружилась на минуту голова и ты увидел проекцию собственного страха, когда потерял равновесие?

— Нет… Я увидел себя с расстояния в два ярда. Слева от меня…

— В таком случае это Джейн. — Он возбужденно пососал трубку. — Это очень интересно… Очевидно, у тебя что-то получается, Марк. Скажи, как ты это объясняешь?

— Мне кажется, — начал я медленно, — что у Разума не может быть интеллекта в нашем понимании — по крайней мере пока, потому что у пего еще не было случая чему-нибудь научиться. Это мыслящий на уровне инстинктов организм с некоторыми телепатическими способностями. Способности проявляются случайно, ненаправленно и, на настоящей стадии развития Разума, только в форме… в форме посредничества.

Артур заинтересовался.

— Ты хочешь сказать, что он работает как ретрансляционная станция? Принимает и передает мысли, не понимая, что они означают?

— По-моему, так. Причем передаются только бурные, непроизвольные мысли, потому что Разум настроен на работу с хищниками. Самые яркие мысли — это те, которые приходят внезапно, заглушая все остальное. Так что из опытов ничего не выйдет, во всяком случае, пока. Кто знает, какую силу эта тварь наберет в будущем…

Передо мной снова возникло пугающее видение Риверсайда, охваченного пожаром бунта…

— Мы должны предупредить людей, — сказал Артур. — Я сообщу Совету… Но что они смогут сделать? Бесполезно посылать войска для поддержания мира, поскольку они также подпадут под действие Разума. — Он минуту подумал. Интересно… — пробормотал он. — Вы не возражаете против еще одного эксперимента?

Холмы уже почернели, колючие деревья застыли на фоне неба.

— Мы же договорились, что пойдем домой, — напомнил я. — Не стоит пока слишком усердствовать.

— Не стоит, — согласился Артур. — Но эксперимент может дать решение проблемы. Мы знаем, что эта тварь способна передавать сильные мысли. Но из чего следует, что мысли должны быть неприятными?

Мне вспомнился полузабытый эпизод… Артур пристально посмотрел на меня. Он умел видеть людей насквозь, его этому обучали. Мне это совсем не нравилось…

— Давайте вернемся, — предложил я.

— Подожди. Это важно. Поверь мне. Джейн?

Она взглянула на Артура; ее лицо побледнело в сумерках.

— Да?

Она не знала, как отказаться. Ей хотелось вернуться в безопасный поселок.

— Я хочу, чтобы вы напряженно подумали. Сосредоточьтесь. Я буду называть предметы, как в старом тесте на ассоциации. Но я не хочу, чтобы вы отвечали. Представьте себе, как выглядят эти предметы. Пусть слово превращается в картинку. Не пытайтесь сопротивляться этому. Мне нужно не только видение, но и эмоция; поэтому, если я скажу, например, «паук», думайте о нем, не сдерживаясь. О большом, волосатом. Пусть вас охватит ужас…

«О Боже, — подумал я. — Джейн…»

— Давайте вернемся в поселок, — повторил я. — Займемся этим завтра.

— Нет. Вы готовы, Джейн? Хорошо. Чернуга!

И появилось яркое видение… Люди падали в воду, я чуть ли не слышал их крики…

— Пиво!

Ничего. Или что-то мелькнуло?.. Нет. Артур вглядывался в мое лицо. Я помотал головой. Сам он оказался не очень чувствительным. Мне показалось, что я скоро этому обрадуюсь…

— Мохнатик!

Ничего. Совсем ничего.

— Хоринда! — Я увидел ее, желтую ядовитую змею со срединных равнин. Извивающуюся, ленивую.

Артур произнес спокойно и решительно:

— Любовь!

Джейн попыталась сдержаться, и у нее вырвался негромкий возглас отчаяния, когда невольно выскользнул полусформировавшийся образ… Я услышал всхлип. Она отвернулась и начала яростно карабкаться по скалам. Она убегала от нас, от Разума и людей, готовых обнажить ее самые личные, интимные чувства…

С криком: «Джейн!» — я кинулся за ней, но Артур удержал меня. Джейн, не обращая на нас внимания, карабкалась вверх…

— Ты негодяй, — холодно бросил я.

— По необходимости, — ответил Артур. — И Джейн не нужно ни в чем себя винить; она ведь не сделала ничего плохого, верно? Ты что-нибудь уловил?

Я не ответил. Этого удовольствия я ему не доставил.

Джейн не присутствовала на совете у меня дома. Я решил, что ей нужно время, чтобы оправиться от обиды, прежде чем снова заговорить со мной. Артур сел, благодушно закурив. Он был доволен собой — хотя проблема еще не решена, ему по крайней мере удалось наметить путь. У нас уже сложилась теория относительно прошлых бунтов. Теперь предстояло решить, как предотвратить их повторение.

— Должен тебе заметить, — говорил он, — что обычный человек совершенно не следит за своими мыслями. Ему бывает приятно помечтать о том, как он даст в челюсть своему недругу. Стоит нам покопаться в себе, и окажется, что у каждого есть свои антипатии. Есть знакомые, из которых мы были бы рады вышибить дух, хотя им в лицо никогда этого не скажем…

Даже у такого мягкого человека, как Джон из вашего «Клуба». Помнишь, ты рассказывал, как он отзывался об Уилле Джексоне? Так вот, они уходили вместе; Уилл был последним посетителем, и Джон терпел его разговоры до закрытия. Наконец он запер свое заведение и пошел следом за Уиллом.

Возможно, Уилл продолжал трепаться, ошиваясь около двери — он не способен понять, что не всем приятно выслушивать бесконечные описания его сексуальных переживаний. Джон начал злиться. Мимо прошла какая-нибудь девушка, которую Джон втайне обожал — все мы люди. Уилл начал нести похабную околесицу.

Наверно, Джон в этот момент уловил образ из разума Уилла, не поняв этого… Джон излучил чувство резкой антипатии, которое, должно быть, обрушилось на Уилла, как кувалда. Разъяренный Уилл ударил. Негодование Джона возросло и передалось Уиллу в полную силу. Уилл продолжал молотить несчастного, а когда тот упал — бить ногами.