Эдгар Берроуз - Лунная девушка (сборник)

Визит в наш дом был обычным для этого человека. Бывший комендант никогда не сопровождал своих людей на подобного рода дела; но Тейвос нагляделся на Ор-тиса. Он никому не верил — он должен был все видеть собственными глазами, и он не был ленивым, что было плохо для нас.

— Значит, ты — Брат Джулиан 8-й! — повторил он. — О тебе поступили нехорошие сведения. Я прибыл сюда сегодня по двум причинам. Первая — предупредить тебя, что Каш гвардия управляется теперь совсем другим человеком, чем раньше. Я не потреплю обмана и предательства. Здесь должно быть только полное подчинение Джемадару в Вашингтоне — и каждый национальный и местный закон должны быть подчинены этому. Создающие проблемы и предатели проживут недолго. Манифест об этом будет прочтен на рыночной площади в субботу — манифест только что прибыл из Вашингтона. Наш великий Джемадар возложил великую власть на командиров Каш гвардии. Ты будешь приходить ко мне со всеми своими неприятностями. Где правосудие споткнется, я буду судом в последней инстанции. Правосудие в любом суде должно апеллировать ко мне.

С другой стороны, я хочу, чтобы злоумышленники убоялись нового закона, и любой проступок будет рассматриваться перед военным трибуналом, возглавляемым комендантом Каш гвардии.

Мы поняли, что это означает. Много ума не требовалось, чтобы понять всю безнадежность и ужас происходящего. Это означало, ни много ни мало, что наши жизни и свобода были в руках одного человека, и этот Ярт нанес самый разрушительный удар по человеческому счастью на Земле, где, по-нашему мнению, государства больше не существует. Он отнял у нас последние жалкие остатки утраченной свободы, которую должен был отобрать для укрепления своей мощной политической военной машины.

— И, — продолжал Ор-тис, — я пришел по другой причине — причине, которая не сулит тебе ничего хорошего, Брат Джулиан; но мы посмотрим, мы посмотрим, — и повернувшись к своим людям, стоящим позади, он отдал короткий приказ: — Обыщите это место!

Это было все, но в моей памяти возник другой человек, стоящий в этой гостиной, человек, у которого выпал пустой мешок, когда он поднял руку.

Больше часа они обыскивали наши три маленькие комнатки. Больше часа они переворачивали все наши пожитки снова и снова; однако они в основном обыскивали гостиную и особенно камин, в надежде найти спрятанное там. Дюжину раз мое сердце замирало, когда я видел, как они ощупывают камни в камине.

Мы все знали, что они ищут — все, кроме Хуаны, — и мы знали, что это будет означать для нас, если они найдут его. Смерть для отца и для меня, и участь худшая, чем смерть, для матери и девушки. И подумать только, Йохансен совершил это лишь для того, чтобы заслужить милость нового коменданта! Думаю, что он действовал только из этих соображений. Боже, если бы я знал настоящую причину!

И пока они искали, Ор-тис беседовал с нами. В основном он говорил с матерью и Хуаной. Я ненавидел тот взгляд, которым он поглядывал на них, в особенности на Хуану; но его слова были достаточно вежливыми. Он, казалось, хотел произвести на них впечатление своими политическими идеями — он, происходящий из класса, похитившего у женщин свободу, которую те завоевали в двадцатом веке после многих веков рабства и мучений, и пытался обратить их в свою политическую веру! Они не имели ничего — ни одна женщина не имела ничего — они только знали как ненавидеть и проклинать захватчиков, отбросивших их назад, в новое, еще худшее рабство. Это была их политика, это была их религия. Ненависть. Но тогда мир был одной только ненавистью — ненавистью и страданием.

Отец говорил, что так было не всегда; что когда-то мир был счастлив, по крайней мере, наша часть мира; но люди не понимали своего собственного счастья. Они прибывали со всех концов света, чтобы попользоваться нашим счастьем, и, победив, решили украсть его, а когда пришли калкары, — они помогали им.

Ладно, они искали больше часа и ничего не нашли; но я знал, что Ор-тис был не доволен тем, что вещь, которую он искал, не найдена, и в конце обыска я заметил, что он теряет терпение. Он дал новое направление поисков, и когда те вновь не увенчались успехом, он пришел в ярость.

— Свинья янки! — внезапно воскликнул Ор-тис, поворачиваясь к моему отцу. — Ты еще увидишь, что тебе не удастся обвести вокруг пальца предка великого Джемадара Ортиса, как ты одурачивал остальных, но это ненадолго. Я носом чую предателей. Я чувствую янки задолго до того, как большинство людей может распознать их. Слушай мое первое предупреждение, слушай последнее предупреждение. За каждое предательство в Тейвосе наказанием будет смерть или шахты.

Он мгновение стоял в тишине, смотря на отца, и затем его взгляд перескочил на Хуану.

— Кто ты, девушка? — требовательно спросил он. — Где ты живешь, и что ты делаешь, чтобы увеличить преуспеяние коммуны?

«Увеличить преуспеяние коммуны!» — эта фраза часто срывалась с их губ, и она всегда была обращена к нам — бессмысленная фраза, где вообще не было никакого преуспеяния. Мы кормили калкаров, и это была их идея преуспеяния. Нашей идеей, по-моему, была лишь идея сохранить жизнь и продолжать влачить свое рабство.

— Я живу с Молли Шиихан, — ответила Хуана, — и помогаю ей заботиться о цыплятах и маленьких свинках; кроме того, я помогаю ей в домашней работе.

— Г-м! — хмыкнул Ор-тис. — Домашняя работа! Это хорошо — мне как раз нужен кто-то, чтобы поддерживать мою квартиру в порядке. Как насчет этого, моя девочка? Это будет легкая работа, и я буду отлично платить тебе — и никаких цыплят или свиней больше. А?

— Но я люблю маленьких свинок и цыплят, — умоляла она, — я счастлива с Молли — я не хочу никаких изменений.

— Ты не хочешь изменений, а? — он подмигнул ей. Она отшатнулась и приблизилась ко мне, словно в поисках моей защиты, и я почувствовал, как ее тело касается моего.

— Молли без сомнения справится со своими свиньями и цыплятами без посторонней помощи. Если у нее их так много, что она не может с ними справиться, то мы пойдем и посмотрим, почему она настолько преуспевающая, больше чем большинство нас — может быть, она должна платить большие налоги — посмотрим.

— О, нет! — воскликнула Хуана, испугавшись теперь за Молли. — Пожалуйста, у нее их немного и довольно жалких, и она со своим мужчиной должна как-то жить после того, как будут заплачены налоги.

— Значит она не нуждается в помощи, — сказал Ор-тис с решимостью, и подлая ухмылка появилась на его губах. — Ты пойдешь и будешь работать на меня, девушка!

И тут Хуана удивила меня — она удивила нас всех, и в особенности Ор-тиса. До этого она умоляла и, казалось, была несколько испугана; но сейчас она выпрямилась в полный рост и, приподняв подбородок, посмотрела Ор-тису прямо в глаза.