Нэнси Кресс - Нексус Эрдманна (сборник)

Мия сказала:

— Я иду с ней.

Охранник предупредил ее:

— Это небезопасно, мэм.

А Кенни добавила:

— Мия, нельзя же так вот…

— Я вам тут не нужна, — бесцеремонно ответила Мия, ей вдруг показалось, что сейчас просто необходимо пойти вместе с девушкой. Откуда такое странное желание? — Со мной ничего не случится, у меня ведь есть пистолет.

Это прозвучало настолько глупо, что ей никто не ответил. Но Кенни больше ее не останавливала. Мия взяла у охранника пену-проволоку, а у Кенни — видеокамеру и пошла вслед за девушкой.

Не так-то просто было поспеть за ней. Мия крикнула: "Погоди " — но та ничего не ответила. Тогда она попробовала повторить то же слово, которое сказала ей девушка:

— Эй-эс!

Девушка тут же остановилась и обернулась к Мие, глаза у нее горели, а на лице сияла улыбка. Если бы на Удаче существовали ледники, она бы их растопила одним своим видом. Но на планете был мягкий климат, и у ее обитательницы был мягкий характер. Наверняка она потомок умерших колонистов. А может, нет? В "Интергалактике" никто не слышал, чтобы в эту звездную систему улетал какой-либо другой корабль, но это ничего не значит. В "Интергалактике" знают далеко не все. А иногда Мие казалось, что если учесть растяжение времени, связанное с полетами в космическом пространстве, то они вообще ничего не знают.

— Эй-эс, — кивнула девушка, подбежала к Мие и взяла ее за руку. Она замедлила шаг, приноравливая его к походке старшей женщины, которую она держала за руку и вела к себе домой.

Дома стояли далеко друг от друга, словно не могли окончательно решить, стоит им объединяться в деревню или нет. В сотне ярдов от них еще один местный житель направлялся к дому, стоявшему в отдалении. Они не обращали внимания друг на друга.

Мие трудно было молчать. Она сказала:

— Я Мия.

Девушка остановилась у своей хижины и взглянула на Мию.

Мия ткнула себя в грудь:

— Мия.

— Эс-еф-еб. — Девушка дотронулась рукой до груди и снова просияла.

Не "эй-эс", следовательно, это значило что-то другое. Мия показала в сторону хижины — примитивного строения из неотесанных бревен, кусков пенокерамики, принесенной из города, и листов выцветшей пластмассы.

— Эф-эф, — сказала Эсефеб, видимо, это слово означало "дом". С языком придется трудно — он деградировал, могла возникнуть путаница.

Неожиданно Эсефеб отпрыгнула в сторону, расхохоталась и ткнула пальцем в воздух, указывая на что-то. Потом взяла Мию за руку и завела в дом.

Сплошная деградация и запустение. Жилище состояло из одной-единственной комнаты, посередине которой находился открытый очаг, дым уходил в отверстие в крыше. Постель на высоких сваях (почему?) с полуразвалившейся лестницей из прогнивших жердей. В одном углу комнаты стояли огромные горшки, в них росли какие-то зеленые растения. Мия заметила три необожженных глиняных горшка, один из них так накренился, что земля из него вывалилась на грязный пол хижины. Красивая титановая ваза и потрескавшаяся гидропонная кадка. На одном растении, которое напоминало небольшое деревце, висел второй синтетический саронг сине-зеленого цвета и совсем не выцветший. На полу валялись предметы домашней утвари, некоторые очень грубой домашней работы, другие явно взяты в городе. В хижине пахло гнилой пищей и грязным постельным бельем. Никакого источника света, никаких приборов.

Из переговорного устройства на запястье раздался голос Кенни:

— Видеокамера работает нормально. Даже в самых примитивных сообществах можно встретить произведения искусства.

Мия ничего не ответила. Она во все глаза смотрела на Эсефеб.

Девушка взлетела вверх по "лестнице" и села на кровати лицом к стене. Улыбка, которую раньше видела Мия на лице девушки, ни в какое сравнение не шла с тем радостным, светлым выражением, которое озарило сейчас ее лицо. Эсефеб дрожала в экстазе и ворковала что-то, обращаясь к пустой стене:

— Эй-эс. Эй-эс. А-а-а-а-а, Эй-эс!

Мия отвернулась. Она была врачом, но то, что происходило с Эсефеб, было слишком личным, Мия не могла стоять и смотреть на этот экстаз оргазма, религиозного преображения, а может, сумасшествия.

— Мия, — раздался голос в переговорном устройстве, — мне нужен снимок мозга девушки.

Все было просто, слишком просто. Так говорил потом Лолимел, и он был прав. Нормальные живые существа, сознательные или нет, не ведут себя подобным образом.

— Мы можем привезти в деревню все нейрооборудование, — с сомнением предложила Кенни.

— Это не деревня, и я не думаю, что в этом есть необходимость, — тихо ответила Мия. Но Эсефеб ничего не слышала, она спала как убитая на своей высокой постели. В хижине было очень темно, сквозь отверстие в крыше пробивался свет звезд. Мия с трудом могла разглядеть переговорное устройство на запястье. — Думаю, Эсефеб придет сама. Попробую утром, когда будет светло.

Кенни была младше Мии, но все же понимала, как тяжело спать на земле. Она спросила:

— Тебе там будет удобно?

— Не очень, но обойдусь. Что говорит компьютер о языке?

На этот раз ответил Лолимел. Видимо, у них там происходило обычное совещание.

— Они говорят на крайне деградировавшем международном языке — вы, наверное, уже и сами догадались. Переводчик готовит словарь и краткий курс грамматики. Предметы быта, запасы пищи, жилища — все, что можно найти и увидеть, не дает никаких подсказок. Они не должны были так деградировать за двести пятьдесят лет, если только у тех, кто выжил после вирусной эпидемии, не развилась в качестве побочного эффекта некая форма слабоумия, умственная неполноценность. Но Кении считает… — Лолимел замолчал.

— Можете говорить за меня, — услышала Мия насмешливый голос Кенни. — Вы потом привыкнете, что со временем воинская субординация тоже деградирует. Особенно на окраинах галактики.

— Ну, я… Кенни считает, у девушки мутированная форма того самого вирусного заболевания. Может, оно заразное, может, передается по наследству, может, инфекция внутриутробная.

Слова Лолимела тяжким грузом ложились ей на сердце.

Она ответила:

— Значит, мутировавший вирус может все еще быть активным.

— Да, — подтвердила Кенни. — И нам нужны не только нейроснимки, но и образец цереброспинальной жидкости. Судя по ее поведению…

— Знаю, — резко оборвала ее Мия.

Такая необъяснимая радость, дрожь в экстазе… Судороги отдела лимбической системы, отвечающего за примитивные эмоции и продуцирующего состояние восторженного транса. Религиозные мистики, Савл по пути в Дамаск, видения Богоматери, нирвана. А вирус мог все еще быть активным, и вакцина, которую они приготовили, не поможет. Правда, если инфекция передается внутриутробно, им ни чего не грозило. Но если нет…