Нэнси Кресс - Нексус Эрдманна (сборник)

Я сразу понял: Фрида Баррингтон из «этих». Она и не пыталась скрыть отвращения.

— Добро пожаловать, мистер Тенлер.

— Привет, — буркнул я, надеясь, что это будет единственное мое слово в ее адрес за всю встречу.

Ступая по траве, мы пересекли шедевр ландшафтного дизайна. У таких женщин, как Фрида, всегда полны закрома пустой болтовни, и хозяйка, не скупясь, потчевала ею гостей. Дом был построен лет сто назад для какой-то звезды немого кино. Огромный, розовый, с позолоченными оконными рамами и дверьми, он смахивал на броскую газонную скульптуру — этакий раскормленный фламинго.

Мы вошли в широченный вестибюль с покрытым плитками из черного и белого мрамора полом — ей-богу, шахматная доска скорее напомнит о Вермеере, чем он. [61] Ян Вермеер (1632–1675) — один из самых ярких представителей голландской школы живописи. Сравнение относится к его картине "Аллегория живописи", где изображен мраморный пол в черно-белую клетку. Там стоял шезлонг, занятый хмурой девицей в грязных джинсах. Она зыркнула на нас поверх пестрой обложки комиксов.

— Сьюки, вставай! — рявкнула Фрида. — Это мисс Сноу и ее менеджер мистер… э-э… Танглер. Моя дочь Сьюки.

Девица слезла с шезлонга, изобразила насмешливый реверанс и улеглась обратно. Вырвавшийся из горла Фриды звук означал гнев и смущение, но я посочувствовал не ей, а Сьюки. Когда тебе пятнадцать (как и моему Этану, кстати) и ты не красавица, с одного боку у тебя мамаша, присвоившая твой стиль одежды, а с другого — сестры-близнецы, присвоившие всю заботу взрослых… Фриде очень повезет, если мятеж Сьюки ограничится одним лишь хамством. Я адресовал девице ироничный неглубокий поклон и ухмыльнулся, отметив, что это подействовало.

— Где близнецы? — буркнула Фрида.

Сьюки пожала плечами. Ее мать закатила глаза и повела нас в глубь усадьбы.

Девочки играли на террасе — затененной возвышенной площадке из выветренного камня; от нее ступени вели к лужайке. Отсюда открывался шикарный вид на виноградники у подножия Сьерра-Мадре. Фрида усадила нас в мягкие, удобные кресла. Подкатил робослуга, предложил лимонад.

Не дожидаясь зова, подошли Бриджит и Белинда. Джейн приветствовала их и словом, и своей чарующей улыбкой, но девочки не ответили, зато на добрых тридцать секунд уперлись в нее немигающим взглядом, а потом и меня подвергли точно такой же процедуре. Мне не понравились ни процедура, ни дети.

Как и любая генетическая кустарщина, синдром Арлена имеет побочные эффекты. Уж кому это знать, как не мне. Ахондроплазия возникает в результате точечной мутации, когда у белка FGFR3 в положении 380 глицин замещается аргинином. Это сказывается на росте костной и хрящевой тканей, что, в свою очередь, создает проблемы с дыхательными путями и нервной системой, а также с общением.

Какие именно гены участвуют в синдроме Арлена — коммерческая тайна, но ясно, что многие, и побочных эффектов тоже хоть пруд пруди. Поскольку для обретения «благ Арлена» годится только женский пол, можно не сомневаться, что в число изменяемых хромосом входит икс-хромосома.

Две одиннадцатилетние девчушки, столь дерзко пялившиеся на меня, были не по возрасту малы и хрупки. Прямо не дети, а эльфы какие-то. Молочная кожа, подстриженные шапочкой шелковистые волосы, лучистые серые глаза. Во всем остальном они не очень-то походили друг на дружку, но ведь дизиготные близнецы редко получаются одинаковыми. Бриджит была пониже, пополнее и посимпатичнее. Баррингтоны-старшие взяли из чашки Петри с оплодотворенными яйцеклетками Фриды две самые перспективные и подвергли их генной модификации по методу Арлена, после чего внедрили в староватую, но все еще годную утробу матери. Будучи эксгибиционистами, любящие родители выложили мировым СМИ все до малейшей подробности, за исключением того, кем и где проделана работа.

В отличие от Римы Ридли-Джонс, о которой на прошлой неделе упоминала Джейн, здешние арленовы дети — знаменитости, тщательно сделанные на заказ.

Джейн решила повторить попытку.

— Я Джейн Сноу, а вы Бриджит и Белинда. Рада с вами познакомиться.

— Да, — произнесла Белинда, — вы рады. — И перевела взгляд на меня: — А ты — нет.

Я не видел смысла обманывать детей.

— Ну да… пожалуй.

— Впрочем, это нормально, — заключила Бриджит с удивительной для ребенка мягкостью.

— Спасибо, — сказал я.

— А я не считаю это нормальным, — заявила Белинда.

Мне нечем было крыть. Встреча с Римой Ридли-Джонс выглядела совсем иначе. Мамаша мало того что ограждала Риму от любопытной прессы, но и приучала к вежливости.

Фрида вела себя, как зритель на спектакле — смотрела, откинувшись в кресле. С интересом ждала, что еще отмочат ее уникальные доченьки, но при этом опасалась, как бы не перегнули палку. Наверное, сценка разыгрывается не впервые, предположил я. Девочкам одиннадцать, они все меньше напоминают невинных, безропотных ангелочков.

— Ты никогда ее не получишь, — пообещала мне Белинда в ту самую секунду, когда Бриджит положила ей на запястье ладонь. Белинда стряхнула руку сестры. — Брид, отстань. Пускай он знает. Пусть оба знают.

Она улыбнулась, и под взглядом ее серых глаз я почувствовал, как что-то съежилось в груди.

— Никогда не получишь, — повторила Белинда со своей жуткой улыбочкой. — Как ни старайся, хоть в лепешку расшибись, Джейн тебя не полюбит. Она еле терпит, когда ты дотрагиваешься, даже если случайно. Ты ей противен. Противен, противен, противен!

А началось это все с собаки.

Доктор Кеннет Бернард Арлен, генетик и заядлый шахматист, приобрел той-пуделя. Порода, как известно, смышленая. Дважды в неделю Арлен приглашал к себе в «Стэнфорд апартментс» зоолога Келсона Хьюса. Обычно они играли от трех до пяти партий кряду, в зависимости от того, насколько легко Хьюс мирился с проигрышами. Козетта спала на коврике до конца — при финальном матче она всегда вскакивала с лаем, протестуя против ухода гостя. Странность заключалась в том, что Козетта лаяла до того, как мужчины вставали. Ведь смахивание шахмат с доски могло предшествовать новой партии. Но собака не ошибалась.

Когда это было замечено, Хьюс предположил, что дело в феромонах. Либо у него, либо у Арлена, а может у обоих, менялся запах, едва они собирались пожелать друг другу спокойной ночи. Феромонами Хьюс занимался профессионально, даже написал важную статью о том, как мыши выбирают себе по запаху партнеров для спаривания. Он поручил своему аспиранту удалить гломерулы у взрослых собак и поставил несколько экспериментов, чтобы выяснить, изменятся ли приобретенные на людей реакции. Реакции собак не изменились. Феромоны оказались ни при чем.

Однако не только Хьюс был нешуточно заинтригован. Аккурат в это время перешел на вторую стадию проект «Геном человека»: предстояло выяснить, какими генами какие белки кодируются и как это происходит. Арлен занимался синдромом Тернера — у некоторых девочек при рождении частично или полностью отсутствует одна из двух икс-хромосом. Это создает не только физические, но и социальные проблемы; даже простые социальные взаимодействия даются детям трудно. Хьюс решил выяснить, не являются ли девочки с синдромом Тернера, которым по отцовской линии досталась нормальная икс-хромосома, в социальном плане значительно более приспособленными, нежели девочки с нормальной материнской икс-хромосомой. То есть нельзя ли задавать социальные реакции генетически, посредством отцовской икс-хромосомы.