Томас Диш - Щенки Земли (сборник)

– Ты хочешь сказать, что нам вовсе не нужна веревочная лестница? – В его голосе зву­чала жуткая обида.

– Найти способ выбраться из тюрьмы – это далеко не все, Святой Бернар. Подумай о тысячах других любимцев, которых мне придется оставить в лапах Фрэнгла. Что с ними ста­нет? Да, еще и вопрос в том, как отделаться от Палмино, который в курсе моего маскарада. У меня есть веские основания подозревать, что любое мое действие не ускользает от его взгля­да. И он приложит все усилия, чтобы задержать меня здесь, потому что через меня он в со­стоянии либо приобрести большую власть в тюрьме, либо осуществить мечту своей жизни и оказаться где-нибудь на астероидах. Так что проблема не столько в побеге из тюрьмы, сколько – в нем самом. Палмино – вот настоящая проблема.

– Благодарю вас, майор Джонс, но больше этой проблемы нет, – сказал Палмино, входя в комнату и помахивая своим маленьким пистолетом. – Настоящая проблема – сбежать вме­сте со мной.

– Не представишь ли своего друга, Белый Клык? – надменно спросила Кли.

– Мама, это унтер-офицер Палмино. Офицер Палмино, это моя мать, мисс Кли Мель­бурн Клифт. – Кли подала Палмино руку, которую он пожал, не выпуская пистолет. Ловким движением Любимая Матушка вырвала оружие у Палмино.

– Теперь извольте принести извинения моему сыну за то, что грубо перебили его, и со­благоволите дать более полное объяснение.

– Я виноват. Порядок? И вам тоже придется извиняться. Потому что они двинулись на нас. Я перехватываю радиосообщения. Они будут здесь нынешней ночью, все разом.

– Кто? Зачем? Каким образом?

– Войска из Шредера и Фарго. Даже один контингент из столицы. Наверное, они знают, что вы здесь и готовите побег. Видите ли, происходит то, о чем я не успел вам рассказать. Как-то вылетело из головы. Вчера во второй половине дня заявился майор Уорсингтон для проведения уже начатой вами инспекции. Часовой встретил его и – на счастье, это был один из моих людей – выстрелил…

– Но я говорил вам, что запрещаю это! Я не могу позволить себе соучастие в убийстве. Дела и без того плохи.

– Это не было убийством. На мой взгляд, это была самооборона. В любом случае раз уж произошло, совершенно неважно, как вам нравится это называть, тем более что часовой плохо прицелился и только ранил Уорсингтона. Он сбежал и добрался до Корпуса Самоин­дукции. Сейчас они направляются брать тюрьму приступом

– Значит, все кончено! Вы испортили дело! Мы пропали!

– Нет, дайте мне объяснить все до конца. Возможно, мы спасены. Я обратился по радио к Господам и…

– Они все еще пользуются здесь радиосвязью? – спросил Святой Бернар. – Я слышал несколько изумительных записей старых радиопрограмм. Вы знаете «Зеленого шершня»? Захватывающая вещь. Меня удивляет, что Господа слушают радиопрограммы Дингов.

– То, что я передавал, больше походило на SOS, чем на радиопрограмму. Мне при­шлось звать на помощь, как только убрался Уорсингтон. В конце концов, уже не имело ника­кого значения, перехватят мои позывные или нет.

– Удалось вам связаться с ними? Это важнее всего.

– Думаю, да. С кем-то я связался. Но как я могу точно знать, кто это был? Передача ве­лась азбукой Морзе. Как бы там ни было, я действовал, полагая, что это они. Мы торговались целое утро, прежде чем пришли к соглашению. Я сказал, что помогу выбраться из тюрьмы всем любимцам, а они пообещали позволить мне и четверым моим друзьям отправиться вме­сте с любимцами и жить в питомнике. Так что теперь вопрос лишь в том, как собрать всех любимцев у Холма Иглы к полуночи.

– Зачем нам выводить их за стены тюрьмы? Это чей-то коварный трюк.

– Как-то это связано с полем потенциала. Оно сильнее в тех местностях, где есть подъ­ем к какой-нибудь точке. Тринадцать тысяч любимцев весят добрых две тысячи тонн, а Гос­пода говорят, что они еще не набрали полную силу после дня S. Как вы думаете, можно им верить?

– Если вы не готовы противостоять приступу, дело выглядит так, что приходится ве­рить. Но каким образом вывести за ворота тринадцать тысяч любимцев к полуночи? Какое объяснение мы сможем дать Фрэнглу? У доверчивости этого человека тоже должны быть пределы.

– Я не знаю, – сказал Палмино, смущенно тряхнув своей лоснящейся курчавой шеве­люрой. – Думаю, мы могли бы послать некоторых любимцев на работы с моими охранника­ми, остальные пусть выскальзывают через это окно. По одному. Тихой сапой.

– Остальные? Остальные тринадцать тысяч?

– Незадача, – согласился Палмино, погрузив все десять пальцев в черные волосы. – Это действительно незадача.

Плуто, который до последнего момента не выказывал никаких признаков осознанного интереса к обсуждавшимся вопросам, внезапно поднялся из облюбованного угла, где сидел поглощенный собой, словно Ганди, поднял вверх украшенный ржавой железякой указатель­ный палец и тоном учителя объявил:

– Вот мой план…

Проведение в жизнь плана великого побега едва не рухнуло из-за неуемного бурчания Плуто, который с позиций высокого искусства настойчиво требовал представления на арене.

– Театр на арене, о Боже великодушный! – возмутился я. – Это Динги, а не елизаветинцы, мой мальчик. Невзыскательный зритель, Великий Неумытый, вонючая толпа, которая не поймет различия между выходом из парода и дыркой, в земле. Что сказал Бизе, когда уселся писать арию Тореадора? Он сказал: коль им нравится дерьмо, я дерьмо им и дам. Это и есть массовая культура. Сейчас ты в Голливуде. Не забывай об этом.

– Но арка просцениума! Это же… это же неприлично! «Гамлет» ставился на арене. Ее было вполне достаточно Марло; она вполне удовлетворяла Джонсона; ничего, кроме арены, не нужно было Шекспиру; она хороша и для меня.

– Аминь, коллега! – сказала Кли и поаплодировала.

– Арка просцениума использовалась в Байрейте, – робко рискнул вмешаться Святой Бернар. Он не блистал логикой мышления.

– Если она вполне подходила Вагнеру, то должна подойти и нам, – сказал я, готовый вы­разить признательность каким угодно союзникам. – Иллюзия – вот наш козырь. Людям нра­вится, когда их дурачат. Кроме того, если у нас не будет большого, хорошо размалеванного задника, как мы спровадим всех за ворота? Это искусство не ради искусства, оно – ради нас.

– Филистер! – проворчал Плуто. – Пусть этот вечер будет твоим, но если бы мы стави­ли спектакль не в провинции…

– Как только мы попадем на Лебединое озеро, я умою руки. Но для нынешнего вечера нам придется посуетиться. Кли, засади дам за шитье костюмов и отрепетируй постановку номеров. Помни, сексуальность – это все. Ею должна быть заполнена масса времени, так что не показывай им ничего, пока не заревут, а потом покажи только половину. Палмино, вам придется соорудить загон и организовать исход. О стиле особенно не беспокойтесь, но поза­ботьтесь, чтобы задник был совершенно непрозрачным. Плуто, ты уже можешь помогать Святому Бернару разучивать роль.