Сергей Герасимов - Бескровная охота

– Может, не будешь? – тихо сказал Охотник, но микрофоны разнесли и усилили его голос.

В этот момент прямо над вольером появился зеркальный шар, знакомый всем и каждому по вчерашним кадрам теленовостей. С этой секунды события развивались непредсказуемо и хаотично. Многие бросились бежать. Все камеры ненадолго переключились на шар, забыв о Сфинксе и обо всем, что происходило внизу. Девушки и дети начали визжать. Мужчины лезли по головам и сыпались со стены, как тараканы, которых ошпарили струей аэрозоля. Шар медленно опускался. Когда он завис на высоте метров пятидесяти, в нижней его части показалось что-то напоминающее хоботок. Сфинкс и охотник стояли друг напротив друга, неподвижно, как статуэтки. Одни смотрели друг другу в глаза, ожидая, кто первый потеряет концентрацию, чтобы нанести мгновенный удар.

– Может, и не буду, – ответил Сфинкс и бросил вперед левую лапу.

Шар взорвался, осыпав землю множеством зеркальных осколков.

Алекс не видел, как это произошло. В тот момент он пытался открыть заслонку, закрывавшую выход из вольера. Он старался изо всех сил. Сердце стучало, пот заливал глаза, кровь сочилась из-под сломанного ногтя. Заслонка была довольно сильно исцарапана, а земля под нею оказалась разрыта – видимо, теми несчастными, которые из последних сил пытались сбежать, вырыв голыми пальцами подкоп. Он услышал звук взрыва, довольно негромкий, но странно неприятный, будто быстрый летучий взвизг ножа по стеклу. Когда он поднял глаза, шара уже не было, на его месте осталось лишь облачко зеленоватого пара; сверкающие осколки опускались на землю, как безумный снег. Тогда Алекс понял, что сегодняшний шар на самом деле совсем не похож на вчерашний. Уже завтра этот шар назовут вавилонской бомбой.

Вавилонские бомбы оказались началом следующей попытки вторжения. В течение часа (или около того) их были сброшены миллионы – на все крупные скопления людей, по всей планете. Взрывы порой вызывали панику и ужас, но только по ассоциации со вчерашней бомбардировкой. На самом деле вавилонские бомбы действовали совершенно иначе: они мешали людям понимать друг друга. Поэтому их так и назвали. Каждый, кто видел взрыв, оказывался поражен непониманием. Люди продолжали говорить на одном и том же языке, их речь не теряла ни логики, ни связности, но никто не мог понять, о чем же говорит собеседник. Многие сильно раздражались и просто бесились от того, что их не понимают, поэтому следующие дни были отмечены множеством мелких драк. Еще две недели после этого дня больницы будут переполнены избитыми и ушибленными. Продавцы не понимали покупателей, следователи не понимали подозреваемых, начальники – еще больших начальников, а те – совсем больших. От бомб прямо пострадала добрая треть населения планеты, а некоторые большие города были заражены полностью. Но, несмотря на это, исправно продолжал ходить общественный транспорт, самолеты вылетали по расписанию, налоги взымались вовремя, а соседи, как это ни странно, враждовали так же, как и раньше. Все, от чего зависела ежедневная жизнь людей – от выпекания булочек до изготовления снарядов – все контролировалось автономными системами. Если бы человечество вдруг, в один миг, исчезло с лица этой прекрасной планеты, заводы бы не остановились, поезда и метро не перестали бы ходить, оборонительные системы продолжали бы ежесекундно сканировать просторы ближнего и дальнего космоса, а многочисленные залы объемной порноанимации все так же развлекали бы и веселили условного зрителя. И это продолжалось бы тысячи тысяч лет.

Сфинкс сообразил быстро: ударив лапой, он мгновенно убрался в ту дыру, в которой он обычно спал. Когда осколки осыпались, Алекс подождал еще минуту, глядя на разбегающихся людей и не зная, что предпринять, затем подошел к Охотнику. Большое тяжелое тело лежало на спине и выглядело так, как будто его накололи на вилку. Однако, человек был еще жив. Алекс разорвал майку на его груди и увидел три глубокие дыры, в каждую из которых можно было вставить банан. Как ни странно, раны не кровоточили. Охотник открыл глаза.

– Как я выгляжу? – спросил он.

– Хуже некуда.

– Я позволил ему меня ударить. Виновата жизнь на вашей планете, она расслабляет. Здесь слишком малые скорости и нагрузки. От этого кости становятся ломкими, а мышцы вялыми.

– В тебе три сквозные дыры, – сказал Алекс. – Но крови нет.

– Я ее остановил, – ответил охотник.

– Как? Усилием воли?

– Усилием воли.

– Это невозможно.

– Послушай, не зли меня, – сказал Охотник. – Не ты мне будешь рассказывать что возможно, а что нет. В стенках каждого кровеносного сосуда есть сильные мышцы, которые в любую секунду могут его перекрыть. Эти мышцы управляются нервами, а нервы идут в мозг. Почему же мой мозг не может остановить кровь?

– Потому что люди не умеют этого делать.

– Люди не хотят этого делать, – возразил Охотник. Они желают быть слабыми и медленными, как улитки. Им нравится быть дрянными жирными слизнями. Но мы еще поговорим об этом. Сейчас надо убегать.

Алекс прогнал муху, которая собиралась сесть на рану, и сидел молча.

– Что? – спросил охотник.

– Ничего. Куда ты будешь убегать, если у тебя проколота печень, желудок и еще не знаю что?

– Я знаю что. Еще нижняя доля правого легкого. Но я отключил правое. Сейчас я дышу только левым. Печень я уже начал заживлять. Но я не смогу сделать это здесь, мне нужно спокойное место. Поэтому мы должны бежать.

Алекс встал и попытался приподнять Охотника за плечи. Бесполезно.

– Сколько ты весишь? – спросил он.

– Сто двадцать три кило, на голодный желудок.

– Я никогда не подниму столько. И, если я буду тебя дергать, у тебя откроется кровотечение.

– Никогда, – возразил Охотник. – Надеюсь, что вы сможете тащить меня вдвоем. Что с ней?

Алекс поискал глазами Лору. Та сидела под ограждением и читала обрывок газеты. Он подошел к ней.

– Тебе нравится группа «Какашкины девчонки»? – спросила Лора. – Мне эти девули всегда нравилась. Смотри, здесь написано, что они все на самом деле розовые. Никогда бы не сказала. Ты думаешь, это правда?

– Прекрати, – сказал Алекс. – Надо отсюда бежать. Ты поможешь мне тащить Охотника.

– Почему всякие извращенки сразу становятся таким популярными? Или они уже потом становятся извращенками? Или они только притворяются, чтобы быть популярными. Ты умеешь петь?

– Умею, – сказал Алекс, – когда выпью. Ты слышала, что я тебе сказал?

– Жаль, маленький кусок. Они оторвали половину статьи. Почему-то оно всегда отрывается на самом интересном месте. А смотри, что на обороте. Объявление: «Оказываю любые интимные услуги. Детям до семи лет, пенсионерам и инвалидам – скидка пятьдесят процентов.» Что бы это значило?