Джон Браннер - Зыбучий песок (сборник)

— Ерунда, — сказал Мирза. — Я все равно хотел спросить, как поживает твоя блестящая идея.

— Какая еще идея?

— Которая пришла тебе в голову вчера в «Иголке».

— А-а: — Пол откинулся на спинку стула и коротко рассмеялся. — Боюсь, на деле она оказалась не такой уж блестящей.

— Что–то насчет Арчин?

— Скажи честно, Мирза, ты читаешь мысли или подслушиваешь у замочных скважин?

— Позволь понять твои слова, как комплимент собственной проницательности. Но догадаться на самом деле не трудно. Последнее время ты больше ни о чем не думашшь.

Пол стряхнул с сигареты пепел.

— Наверно, так и есть: Ну, если тебе действительно интересно:

— Ты сказал, что я подал тебе идею. А я привык интересоваться судьбой своего потомства.

«Мог бы подобрать другую метафору.» Пола передернуло, но он сумел это скрыть.

— Приблизительно так. Хотя Арчин уже понимает и даже говорит по–английски почти свободно, она по–прежнему отказывается сообщить хоть что–нибудь о себе. Возможно она на самом деле не в состоянии это сделать — амнезия, другими словами — или боится сказать что–нибудь не то, потому что не просто находится в чужой стране, но еще и в окружении душевнобольных, и у нее нет критерия, что считать правильным. Я подумал, что стоит попробовать поместить ее в относительно знакомую обстановку и заставить ее сознание работать так, как оно привыкло.

— Разумно, — согласился Мирза. — И как ты это устроил?

— Когда она здесь только появилась, я записал на пленку ее речь — просто несколько минут звучания родного языка; филфак университета недавно прислал пленку назад — они окончательно отказались от затеи выяснить, что это за язык. Я спрятал магнитофон и без предупреждения включил запись. Это ее потрясло, и я подумал: что–нибудь может получиться, — но она почти сразу догадалась и рассердилась так, словно это был самый страшный обман в ее жизни. Потом я попросил ее нарисовать что–нибудь из тех мест, откуда она появилась, или спеть какую–нибудь песню — та музыка, которую она слышит по радио, ей явно непривычна — но пока ничего не получается. Хотя, наверно, еще рано сдаваться.

Мирза потянулся вперед, чтобы стряхнуть пепел.

— Кремень, а не характер. В любом случае, желаю удачи. Она симпатичная девочка, и было бы очень жаль продержать ее в Ченте до конца жизни: Кстати, ты собираешься это открывать? — спросил он, стукнув пальцами по пакету.

Пол бросил на него подозрительный взгляд.

— Уж не твой ли это сюрприз?

— Вот те крест, — усмехнулся Мирза, — я просто не в меру любопытен.

— Ради бога.

Пожав плечами, Пол разрезал веревки, потом разорвал верхний слой оберточной бумаги и гофрированного картона. Под ними оказался деревянный ящик.

— Понятно, почему она такая тяжелая, — прокомментировал Мирза.

Крышка коробки была привязана, а не забита гвоздями, поэтому открылась легко.

Под ней, почти полностью зарытые в стружку и обрывки бумаги, лежали часы.

«Что за чертовщина…»

Он вытащил их. Часы были примерно полтора фута высотой. Циферблат располагался на пьедестале из темного полированного дерева с латунными колоннами по углам. И это все, что в них было нормального, — остальное выглядело гигантской шуткой чьего–то больного ума. Рядом с пьедесталом возвышалась блестящая латунная фигура Отца Времени: его голый череп ухмылялся из–под ниспадавшего капюшона, одна костлявая рука сжимала песочные часы, другая — косу. Доставая часы из коробки, Пол, видимо, пробудил к жизни оставшуюся в пружине энергию, и коса начала раскачиваться взад–вперед в такт с ходом.

Вдоль основания сооружения была выгравирована надпись: Среди жизни — смерть.

— Невероятно! — воскликнул Мирза, наклоняясь вперед, чтобы получше рассмотреть надпись. — Жаль, что мне не шлют такие подарки.

— Можешь забрать его себе, — пробормотал Пол, — мерзость какая–то.

— Ох, перестань! — сказал Мирза. Коса остановила свое качание, и он осторожно потрогал ее, словно проверяя остроту лезвия. — Гротеск, да, но роскошный, тем не менее. Он кого они?

— Понятия не имею.

Мирза пододвинул коробку и принялся рыться в стружках.

— Должна быть записка. Ага, вот она. И ключ от часов заодно.

Он протянул Полу сложенный вдвое листок бледно–розовой бумаги с написанными на нем несколькими строками. Пол с содроганием прочел:

«Когда я увидел эти часы, я сразу вспомнил о тебе и подумал, что так и не выразил как следует свою благодарность. Надеюсь, они дошли в целости и сохранности. Я звонил позавчера в больницу, но они не говорят, где ты. С наилучшими пожеланиями — Морис.» «Нет! Только не это!» — Завод на восемь дней, судя по тому, что написано на циферблате, — удовлетворенно доложил Мирза, закрывая стекло часов. Коса возобновила свое безумное движение.

— Замолчи, — сказал Пол.

Мирза отпрянул.

— Прости, — вымолвил он наконец. — Я думал, это просто шутка. Что случилось?

Пол смял сигарету в пепельнице.

— Это прислал человек, которого я надеялся никогда больше не видеть и не слышать, — его зовут Морис Дукинс. Один из моих первых пациентов.

Посещал терапевтическую группу, которую я вел. Классический маниакально–депрессивный психоз, прогноз: гм: неопределенный. У него образовалась совершенно фантастическая сублимация, он зафиксировался на мне, и это стало абсолютно невыносимо.

— Гомосексуализм?

— Как у знаменитого мускатного ореха. Только отягощенный комплексом вины. Его не тянуло к тем, кто мог ответить ему взаимностью — только тогда, когда у него не было никаких шансов.

— Бедняга, — сочувственно проговорил Мирза. — Чем же все кончилось?

— Я старался не обращать внимания, и он показывал неплохие результаты.

Нам удалось сгладить его цикл, и целых три месяца о нем ничего не было слышно. Затем случился какой–то кризис в делах — он вдвоем с партнером торгует антиквариатом, — и все началось сначала. Узнали мы об этом по подарку, который он прислал мне вдруг ни стого, ни с сего. Как этот.

Только тогда было зеркало.

Он беспомощно развел руками.

— Потом пошли телефонные звонки, и в один прекрасный вечер мы с Айрис возвращались из театра и нашли его у себя под дверью. Мы тогда привели его в чувство, но это оказалось лишь интерлюдия, и потом, Господи, Боже мой, все повторилось опять.

— Что он прислал тебе во второй раз?

— Черт бы драл, что тут смешного! — рявкнул Пол.

— Прости, ничего. — Мирза опустил глаза и принялся разглядывать свои пальцы. — Ты думаешь, он найдет тебя в Ченте? Наверняка на твоей прежней работе у людей хватит ума не говорить, куда ты уехал.

Пол замялся.

— Дело в том, — сказал он наконец, — что он знает нескольких друзей Айрис. Если захочет, он меня вычислит.