Джон Уиндем - Затерянные во времени (сборник)

Все покачали головами.

— Странно, зато все остальное сработало, как часы.

— Будь у вас мои внутренности, вы бы этого не сказали,— заметил Фрауд.— У меня все болит не только снаружи, но и внутри. Я серьезно сомневаюсь в том, придет ли когда-нибудь в норму мой желудок, и самая мысль о еде...— Он состроил выразительную гримасу.

— Что дальше? — поинтересовался у Дейла Дуган.

— Скорректируем наш курс и остановим вращение. Всем по койкам.

Фрауд застонал.

— О, Боже мой. Снова?

— На сей раз ничего особенного, но нас может немножко подбросить.

Двадцать минут они с Дуганом, заняв кресла управления, вновь и вновь корректировали курс, и послушный им корабль совершал серию резких дерганых движений.

— Пока все,— объявил, наконец, Дейл.— Можете теперь встать, и если хотите открыть ставню, то теневая сторона вон там.— И, повернувшись, к Дугану, добавил: — Достань-ка мне карты номер один, два и три, и мы подробно отметим курс.

Дуган покинул помещение через люк в полу. За ним тянулась металлическая лесенка. Про эту лесенку нельзя было сказать, что она вела вниз, так как в ракете теперь не существовало ни «верха» ни «низа». Жилой отсек, рубка «Глории Мунди», располагалась впереди, на носу. Пол у нее был круглый, а стены — сигарообразной формы, они слегка сближались к потолку. Дейл решил, что отдельная штурманская рубка не нужна. Полет ракеты, коль скоро удалось преодолеть притяжение Земли, это, строго говоря, вовсе не полет, а падение. Оказавшись в космосе и на правильном курсе, требуется уделять внимание лишь легким поправкам курса, для этого достаточно коротких вспышек из рулевых дюз. Поскольку корабль теоретически мог оставаться на расчетном курсе до тех пор, пока его не затормозят для посадки, Дейл счел, что отводить место для специальной навигационной рубки — напрасная потеря полезного пространства.

Вдоль стен главного помещения шли пять иллюминаторов. Между ними располагались телескопические инструменты. Они могли работать, когда ставни приходилось закрывать. Теперь, когда движение вокруг оси исчезло, можно упаковать пять подвесных коек поплотней, а к полу привинтить стол с намагниченной поверхностью и сделать другие изменения ради комфорта во время полета, который должен был продолжатся двенадцать недель.

За люком находились кладовые для продовольствия и других необходимых вещей. Батареи для освещения и отопления. Запас воздуха и ректификационный агрегат. Кабинка немногим больше стенного шкафа для применения при чрезвычайных обстоятельствах в качестве лазарета. Верстак, небольшой токарный станок и пирамида с инструментами для мелкого ремонта, и даже угол, оборудованный под камбуз — хотя трудности приготовления еды в невесомости исключали надежду на большой выбор горячих блюд.

На втором уровне и кончалась пригодная для обитания часть корабля. Дальше располагались топливные баки с тоннами взрывчатки, смесительные камеры и насосы, снабжающие топливом камеры сгорания, откуда расширяющиеся газы с ревом вырывались из дюз.

Дуган перебрался в ту часть кладовой, где хранились навигационные карты. Оттолкнувшись, он проплыл к полу. Его магнитные подошвы с легким лязгом стукнулись о поверхность, и он сразу же почувствовал себя почти нормально. Хотя невесомость и ожидалась, астронавты чувствовали себя не в своей тарелке. Дуган нагнулся и потянул, открывая длинную лицевую сторону шкафчика с картами, а затем застыл, выпучив глаза. Когда он видел их в последний раз, карты лежали, аккуратно свернутые в трубочки; теперь же большинство из них сплюснуло давление, вызванное ускорением. Удивило его однако не это, а торчащий меж складок бумаги предмет, смахивающий на носок сапога.

Несколько мгновений Дуган постоял в оцепенении, прежде чем у него достало ума опять запереть шкафчик и отправиться на поиски пистолета. Вернувшись в жилой отсек, он доложил:

— На борту заяц, Дейл.

Когда смысл замечания дошел до астронавтов, те уставились на штурмана во все глаза. Дейл пренебрежительно хмыкнул.

— Невозможно. Корабль все время охраняли.

— Но он там. Я видел...

— И его обыскали, прежде чем мы улетели.

— Говорю вам, я видел в шкафчике с картами чью-то ногу. Сходи и сам посмотри.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

Дейл поднялся из-за пульта управления и протянул руку.

— Отдай мне пистолет. Я разберусь с зайцем. Теперь мы знаем, откуда взялся лишний вес.

Капитаном владел холодный гнев. Присутствие зайца вполне могло означать гибель для них всех. Не удивительно, что корабль с самого начала немного отставал от графика, и не удивительно, что уровень потребления горючего превысил ожидаемый. Дейл пролез через люк, а остальные последовали за ним. Лицевая сторона шкафчика все еще оставалась запертой. Он крутанул задвижку и резко распахнул ее.

— А ну, выходи! — приказал он.

Ничто не шелохнулось. Он потыкал среди бумаг дулом пистолета и почувствовал, что наткнулся на что-то податливое.

— Вылезай! — повторил он.

Торчащий носок сапога шевельнулся, заставив кучку карт выплыть из шкафчика. Открылся зашнурованный до колена сапожок. Заяц извивался, медленно выбираясь из отверстия ногами вперед. За сапожками последовали бриджи и куртка из мягкой кожи, и, наконец, появилось удрученное испачканное лицо. Бросив беглый взгляд на лицо, окруженное растрепанными волосами, Дейл опустил пистолет.

— Боже мой, это женщина,— произнес он тоном, в котором звучало откровенное отвращение.

— Вот те на...— вторил ему Фрауд.

— Точь-в-точь, как в кино, верно?

Девушка выбралась из шкафчика и поплыла по помещению. Не будь ее тело невесомым, она бы рухнула без сил. Потом незнакомка вытянула руку, чтобы ухватиться за опору, но не дотянулась. Глаза у нее закрылись, она по инерции плавала в воздухе.

— И что еще хуже,— добавил Дейл,— она из тех, кто начинает с обморока. Во имя неба, что мы такого сделали, чтобы заслужить подобное?

Доктор схватил девушку за руку.

— В этом ее винить нельзя. Мы все потеряли сознание, а мы ведь лежали на пружинных койках. Будет удивительно, если она ничего не сломала.

Бернс выудил из кармана фляжку.

— Дайте девушке капельку бренди,— предложил он.

Доктор нетерпеливо оттолкнул его.

— Отойди, приятель. Как ты сможешь налить жидкость в стакан, черт подери? Пошевели своими куриными мозгами.

Бернс сконфуженно отступил, глядя с озадаченным выражением лица на непроливаемое бренди.

— Полагаю, лучше забрать ее в лазарет и позаботиться о ней,— неохотно решил Дейл.— Док, хорошо бы вымыть ее. Никогда не видел никого грязней. Вероятно, она погубила часть карт.

— Лично я бы,— посоветовал Фрауд,— сначала ее умыл, а уж потом приводил в чувство. Она никогда не простит, если очнется и увидит себя такой, как сейчас. Эта часть ее выступления куда ниже киностандартов: никто пока не видел кинозвезду сразу после того, как ей стало дурно.